Бой продолжался. Неподалёку от меня лежал боец Редькина с проломленной головой. Не иначе как прикладом поработали. Но в целом счёт был в нашу пользу.
Из неохваченных противников остался только Череп. Он трусливо бежал прочь от схватки, я видел, как мелькают его лопатки.
Меня охватил адреналиновый азарт.
– Врёшь, не уйдёшь! – закричал я, бросаясь в погоню.
В тот миг мне и в голову не пришло, какому риску я подвергаю себя. Череп нёсся, не оглядываясь. Он боялся потерять драгоценные секунды, но при этом всем спинным мозгом чувствовал, что по его следам идёт погоня. Такое чутьё присуще не только животным. Я же окунулся в драйв с ног до головы.
Постепенно начало приходить осознание того, что я бегу с пустыми руками. Копьё и трофейный автомат остались на месте схватки. Если у Черепа был при себе огнестрел, он в любой миг мог понаделать в моей шкуре кучу дырок.
Однако умная мысль, традиционно пришедшая в голову опосля, не изменила мои намерения. «Череп не уйдёт», – решил я для себя.
И сразу же ощутил тревожное чувство, маячком просигнализировавшее о близкой опасности. На месте бежавшего Черепа взмыл столб пламени. Охваченный огнём мутант закричал, захлопал по себе руками, пытаясь потушить огонь. Но надолго его не хватило. Корчась в страшных муках, он упал, чтобы через мгновение оставить после себя только обугленный силуэт.
«Это Зона, – сказал я про себя. – Здесь на каждом шагу может оказаться аномалия. Это Зона!»
Глава 28
К моему возвращению с хантерами было покончено. Пленных не брали, раненых добили сразу же, памятуя о том, что они собирались сделать с нами. Все враги были мертвы, включая Черепа и Гюрзу, и вместе с их гибелью я потерял возможность узнать хоть что-то о Контролёрах. Но потом решил, что с меня загадок хватит, и махнул рукой.
Краснов и Филипп уцелели, отделавшись несколькими порезами и ушибами, чего не скажешь о других бойцах. Отряд Редькина потерял сразу двоих, и ещё двое, включая Шумила, были ранены.
Я собирался попросить капитана об одолжении: мы помогли ему, а он мог бы подсобить нам в достижении нашей главной цели – уничтожении Чёрного призрака. Но мне хватило одного взгляда на раненых военсталкеров, чтобы сообразить: у капитана и без нас забот полон рот.
Сам он только что закончил перевязку головы Шумила.
– Ты как? – спросил я у бойца.
– До свадьбы заживёт. Пуля по касательной царапнула. Сам виноват – как дурак подставился, – сокрушённо произнёс военсталкер.
– Что делать собираешься, капитан? – спросил я Редькина.
– Выбирать не приходится. Трёхсотых надо доставить на Большую землю. Шумила легко зацепило, а насчет того, – он кивнул на второго бойца, – не уверен. Я ему обезболивающее вколол. Какое-то время продержится. Сам-то чем займёшься?
– У меня задача прежняя: охотимся на Чёрного призрака.
– То есть эта хреновина, из которой вы хантеров разнесли, для него предназначена? – догадался Редькин.
– Да. Я бы, конечно, танк предпочёл, но чего нет, того нет.
– Я видел результат работы этой пушки. Меня впечатлило. Если шарахнете по Чёрному призраку прямой наводкой, то у вас будет шанс.
– Твоими бы устами да медок хлебать.
Редькин хохотнул.
– От медка я бы точно не отказался. Грешен – сладкое люблю. – Он вздохнул.
– Капитан, надо насчёт того трёхглазого парой слов перекинуться. Тебе что об аршамах известно?
– То же, что и тебе. Никогда прежде не видел и не слышал. Очередная хитрая мутация. Да мало ли их! Пусть учёные разбираются, это по их профилю, а не по нашему.
– Хм… – Я не стал говорить о том, что трёхглазый что-то упоминал об одиночестве в чужом мире. Возможно, это было сказано им в переносном смысле, или я просто чего-то не понял.
Настал час делёжки трофеев. К своему оружию хантеры относились варварски. По-моему, они никогда не чистили его. К счастью, наши автоматы и пистолеты они ещё не успели изгваздать, так что я любовно поглаживал цевье моего же «калаша». Чуть не расцеловал его, когда увидел.
А вот с хабаром было плохо. Никто так и не понял, куда хантеры подевали контейнеры с добычей. В итоге я остался без своей незаменимой «пушинки», однако отнёсся к этому по-философски: голова на плечах осталась, руки-ноги целы, а хабар – дело наживное. Мы помогли Редькину похоронить тела его погибших бойцов. Хантеров же стащили в одну большую кучу, но закапывать не стали, оставив их заботам пасюков. А крысы наверняка и выстрелы слышали, и кровь почуяли.
Редькин знал это не хуже меня. После похорон и небольшого салюта в честь погибших товарищей мы разошлись в разные стороны, пожелав друг другу удачи. При этом капитан и его бойцы смотрели на нас, как на живых покойников.
