не выпустят, пока не натешатся.
– Да ну? – не поверил я. – Насиловать нельзя.
– А кто докажет, что насиловали? Преторианки поклянутся, что мужчина сам их захотел. Был случай. Контуберний преторианок захватил на улице лупу, увел в казарму и держал там три дня. После того, как вмешалась верховный понтифик, мужчину освободили. В лупанарий его вели под руки. На разбирательстве контуберний в голос заявил, что лупа сам к ним пристал, в казарме не мог угомониться, а они всего лишь уступили его домогательствам.
Я захохотал. Она метнула в меня недовольный взгляд.
– Сколько в контубернии воинов? – спросил я.
– Девять.
– Повезло мужику!
– Игрр! – Вита сжала кулаки. – Не шути так!
Я не стал спорить. Мы двинулись дальше и скоро остановились у забора, окружавшего роскошный особняк с колоннами. Виталия взяла бронзовый молоток, подвешенный на цепочке, и стукнула в обитую железом дверь. В верхней трети открылось окошко, в него выглянула седая кварта.
– Старший декурион Виталия Руф и пришлый Игрр к Помпонии Главр! – сообщила Вита.
– Ждите, доложу! – сказала кварта и закрыла окошко.
– Кто эта Помпония? – спросил я.
– Самый богатый торговец Рома.
– Ты ее знаешь?
– С детства. Она служила центурионом в когорте с матерью. Вышла в отставку, занялась торговлей и разбогатела.
– Так ты занимала у нее деньги? – догадался я.
– Просила, – вздохнула Виталия, – но она не дала. Даже отругала меня.
– Тогда зачем мы здесь?
– Нужно…
Вита не договорила. Калитка распахнулась.
– Госпожа ждет! – поклонилась знакомая кварта.
Мы поднялись по мраморной лестнице и вошли в просторный зал, освещенный падающими из дыры в крыше лучами. Посреди зала имелся продолговатый бассейн с водой, как я понял, дождевой. Вода, отражая свет, освещала отделанные мрамором стены и шкафы в них. Дверцы шкафов были отворены, я догадался для чего: чтобы гости могли увидеть золотую и серебряную посуду. Похваляются богатством, как наши олигархи! Только у тех яхты…
Помпония ждала нас у одного из шкафов. Рослая, широкоплечая и слегка грузная, она походила на знакомую мне «штангистку» из храма. Лицо с начавшими опускаться брылями щек выглядело надменно.
– Привела показать? – загремела Помпония, едва мы приблизились. – Так я его в амфитеатре видела. Молодой, сильный, здоровый, дети от него будут красивые. Ну и что? Две тысячи золотых он все равно не стоит…
– Уважаемая! – перебил я. – Мы по делу.
– Какому? – насторожилась Помпония. Лицо ее приняло неприступный вид. «Денег не даст! – догадался я. – А нам не нужно».
– Я собираюсь предложить гражданам Рома эротический массаж. Вита говорит, что нужно посоветоваться с тобой…
– Конкретно! – перебила она.
– Это лучше показать. Вели принести ложе с матрасом и немного масла.
Помпония хлопнула в ладоши и распорядилась. Ложе и масло тут же доставили – прислуга у бывшего центуриона оказалась вышколенной.
– Снимай одежду и ложись на живот.
Помпония пожала плечами и сделала знак служанкам. Те мгновенно разоблачили ее, и торговка устроилась на заскрипевшем ложе. Я сцепил пальцы, разминая суставы, плеснул на ладони масла и приступил…
Охнула она после того, как я приступил к разминанию. Затем застонала и более уже не прекращала. Я мял и врезался костяшками в обложенную жирком спину, она корчилась и вопила, поминутно поминая Богиню-воительницу. Когда последняя судорога сотрясла ее тело, я отступил и сложил руки на груди. Помпония какое-то время лежала, затем села и сделала знак служанкам. Те быстро одели торговку.
– Сколько с меня? – спросила она, вставая.
– Один золотой.
– Справедливо! – согласилась Помпония и кивнула димидии, стоявшей рядом. – Заплати!
Та полезла в кошель и протянула монету. Я зажал ее в кулаке.
