довольно-таки быстро: дабы окончательно развеять у Кейстута подозрения насчет родства с раненным пленником, следует еще раз продемонстрировать свое добродушие и склонность к милосердию.
— А как бы их… — начал он. Кейстут, догадавшись, о чем пойдет речь, раздраженно засопел, но Сангре торопливо пояснил: — Нет, нет, речь не об отмене обычая. Но ты, кажется, собирался брать Христмемель? Сдается, первые из штурмующих эту крепость, пойдут, можно сказать, на верную смерть. Вот и отправь его вместе с братом в числе прочих на штурм.
— А мое слово? Отменить?
— Зачем? — удивился Петр. — Не надо ничего отменять. Достаточно уточнить, что вынесенный приговор ты повелеваешь привести в исполнение… крестоносцам.
— Кому-у?! — несказанно удивился Кейстут.
— Да, да, — кивнул Сангре. — Я не оговорился. Именно крестоносцам. И тебе самому, кстати, от такого решения будет еще больше почета. Представь, как восхитится твой народ, услыхав, что ты повелеваешь даже крестоносцами. А касаемо Локиса с Вилкасом, поверь, оба будут драться на стенах замка как львы. Да, скорее всего, они там и погибнут, но зато с какой пользой для дела. Для твоего дела.
— Для общего, — поправил Кейстут. — А если не погибнут?
— Еще лучше, — лукаво улыбнулся Петр. — Это же не ты, а подлые крестоносцы нарушили твое повеление, так? И выходит, сам Перкунас дал знать, что и Локис, и Вилкас искупили свою вину и получили отсрочку от смерти…
Кейстут призадумался. Тогда Сангре, предпочитая ковать железо, пока оно горячо, внес дополнительный аргумент в защиту своего предложения.
— Да, чуть не забыл. Ты упомянул об их необыкновенной силе, а нам с Уланом нужны двое именно таких. Там мы в числе прочего оружия захватили пяток ар… самострелов и…
— Знаю я про них, — перебил Кейстут и пренебрежительно поморщился. — В бою, к тому времени, когда ты заново взведешь тетиву, я из доброго литовского лука выпущу целый десяток стрел.
— Не спорю, по скорострельности им с луками нечего и тягаться, — покладисто согласился Петр. — Но нам с другом они как-то привычнее. А про тетиву ты верно сказал — тугая. Натянуть ее одними руками нечего и думать — кожу с пальцев сорвешь. Не зря ж для ее взвода крюк особый сделали, а на конце ложи еще и стремя, чтоб ногами в него упираться, пока руками за этот крюк тянуть будешь. Словом, морока. Вот мне и подумалось: если Локис с Вилкасом и впрямь столь сильны, то, наверное, смогут управиться с натяжением тетивы одними руками, и тогда скорострельность будет увеличена в разы, а это, согласись, весьма поможет при штурме замка.
Здесь он не лгал — у него и впрямь возникла кое-какая мыслишка насчет использования могучей силы братьев-жмудинов, чтобы сократить время на зарядку арбалетов.
Улан, внимательно следивший за ходом их беседы, вовремя подхватил эстафетную палочку:
— Но для начала надо проверить силу твоих воинов. Если у них, как и у немцев, не хватит силенок, об остальном и говорить ни к чему.
Кейстут надменно выпрямился на своем кресле, упершись затылком в подголовник. Сравнение литвинов с какими-то немцами возмутило его, и он сердито выпалил:
— У каждого из них достанет сил на два самострела, и еще останется!
— Тогда может и впрямь лучше всего передать их нам до штурма Христмемеля. Сдается, так распорядиться ими для общего дела куда полезнее простой казни. Ну-у, а дальше как судьба…
Кейстут вновь задумчиво потер лоб, прикидывая.
— Лиздейка будет недоволен, — вздохнул он. — Оплошай они не на охране святилища, а где-нибудь в другом месте, иное, а тут… Впрочем, думаю, он смягчится, узнав, для чего они вам понадобились. Ладно, будь по вашему. Но помните: если взять замок не удастся, придется вам самим оправдываться перед ним, — он усмехнулся. — И боюсь, убедить его окажется значительно труднее, нежели вайделотку Римгайлу.
— Дались тебе эти литовские мужики! — набросился на Сангре Улан, едва они оказались в своей комнате. — Дура лэкс, сэд лэкс. Надеюсь, еще не забыл перевод?
— Само собой! — бодро кивнул Сангре. — Закон дурак, но без закона никак[27]. А причем тут это?
— При том, что Кейстут хочет поступить в строгом соответствии со своим законом, пускай и жестоким, а ты начал ему мешать.
— Ты ж сам меня поддержал, — изумился Петр.
— А куда деваться?! — огрызнулся Улан. — Мы с тобой теперь как шестеренки на одной оси, и выбор невелик: либо крутимся в одну сторону, либо у обоих зубья полетят. И зубы тоже.
— Уланчик, не надо так расстраиваться, ты же не рояль, — жалобно попросил Петр. — И будь ласка, оставь громкие ноты для гуслей. Если ты сейчас перестанешь тарахтеть, твой друг скажет тебе за очень серьезное.
— Вначале я тебе скажу и тоже очень серьезное, — не унимался тот. — Во-первых, теперь Кейстут припер нас с тобой к стенке, и без взятого Христмемеля нам отсюда дороги нет. Да ты и сам слыхал о его предупреждении. Между прочим, этот Лиздейка у литвинов самый главный криво, то бишь
