– Я привезу вам сувенир, – брякнул Кратов совершенно уже наобум.
– Не обольщайтесь, – ее губы скривились в презрительной гримаске. – В этой вашей Галактике нет ничего, что может поразить воображение женщины.
– Дези, вы мне очень нужны, – сказал он проникновенно. – И я не желаю подвергать вас неоправданному и, что важно, бессмысленному риску.
– Идите к черту, Кратов!
Как будто не он буквально на днях склонил ее к самому рискованному путешествию, какое только могло выпасть на долю человека!
Впрочем, адрес был указан более чем точно.
Очередной точкой в его путешествии был Рондадд, малоизвестный мирок Светлой Руки Эхайнора, где вдали от цивилизации, предоставленные самим себе, содержались изгои и преступники. Проникнуть туда мог не всякий эхайн: без особых полномочий ни с кем и разговаривать бы не стали. На счастье, такие полномочия у Кратова имелись. Титул и положение т’гарда давали ему определенные преимущества, а необходимые регалии, полученные из рук самого гекхайана, единоличного и безраздельного властителя Светлой Руки, хранились до поры в его багаже, и в самом ближайшем будущем Кратову предстояло много и настойчиво их предъявлять.
Разумеется, Дези и представления не имела обо всех этих обстоятельствах. Что-то подсказывало Кратову: узнай она о них, и отговорить ее сделалось бы задачей абсолютно невыполнимой.
С тяжелым сердцем Кратов оставил взбешенную Дези в пустом номере гостиницы «Киллена» и спустился во внутренний дворик, где его дожидались гравитр и Тиссен в качестве пилота. Местные власти настаивали на том, чтобы в течение периода акклиматизации гости Сиринги перемещались строго в сопровождении квалифицированного летного персонала. Или, применительно к Тиссену, ответственного чиновного лица.
Что было тому причиной, оставалось загадкой: не то загадочные особенности атмосферных потоков, не то гипертрофированное чувство ответственного гостеприимства. Помнится, на Эльдорадо с его постоянными шквалистыми ветрами и непредсказуемо возникающими тайфунами Кратова сразу же без лишних слов запихнули в гравитр и предоставили судьбе. На Тайкуне отнеслись с еще бо?льшим равнодушием, утратив к нему интерес сразу после прохождения послеполетного контроля. Впрочем, справедливости ради стоило здесь же вспомнить и Титанум, где для перемещения была предложена бронированная гравитационная танкетка с допотопным ручным управлением, от удовольствия экспериментировать с которым он благоразумно отказался, положившись на автопилот. А взять к примеру Охазгеон, где передвигаться приходилось верхом на резвых и озорных тварях, которые помимо отличных ездовых качеств одарены были еще и начатками разума и потому, верно, при всяком удобном случае норовили слопать наездника! А взять Уанкаэ, где в качестве транспортных средств использовались бегающие и летающие рептилии, вдобавок еще и огнедышащие! А взять Са-Одд-Уарайд… нет, последний лучше не брать ни при каких обстоятельствах!..
Выгодой такого положения было еще и то, что Тиссен всю дорогу до космопорта развлекал Кратова болтовней, с упоением расписывая прелести Сиринги, делясь планами администрации, жалуясь на сложности с поставками и раздолбайством менеджмента среднего звена («Согласитесь, Консул, трудно заставить сразу и активно трудиться человека, вдруг ни с того ни с сего угодившего в райские кущи! Все вдруг становятся лириками, философами, ищут древо познания, а уж в Евах и наипаче в Лилит здесь недостатка не наблюдается…»), и, что самое ценное, при этом совершенно не нуждался в реакции собеседника.
Кратов расстался с другом возле центрального входа в необъятное взором здание космопорта, но заходить не стал и остаток пути до площадки, где под щедрым солнцем дремал биотехн, проделал пешком.
«Что тебя задержало? – проворчал Чудо-Юдо. – Опять женщина?»
«Для космического тарантаса ты удивительно прозорлив», – мысленно усмехнулся Кратов.
«Тарантас… новое слово. Мне нравится. Словно камни перекатываются в потоке. Тар… ран… Когда мы полетим? Я уже устал ждать. Пока я ждал, то, кажется, сожрал всю энергию у этого светила».
«Не льсти себе, Мелисса будет лелеять в своих лучах эту восхитительную планету еще очень долго. А мы полетим прямо сейчас. И очень быстро».
«Быстро – это мне нравится еще больше. Ведь я самый быстрый космический тарантас!»
«И самый хвастливый».
«Вот если бы я хвастался и при этом волочился по экзометрии, как одно из ваших огромных пассажирских корыт… тоже твое слово, заметь! – это было бы неправильно. Но я никогда не обещаю того, что не могу сделать».
«И самый тщеславный».
Если бы у биотехна было лицо, оно расплылось бы в довольной ухмылке. А так все обошлось теплой волной любви и преданности, что накрыла Кратова с головой, как пуховая перина.
«Ты ведь уже знаешь, куда мы направляемся, не так ли?» – спросил тот, ныряя во вскрывшийся в лоснящемся боку биотехна люк.
«Я знаю все твои намерения. Поверь, мы не успеем надоесть друг другу, как уже будем на месте».
«Не то чтобы я сильно тревожился, а для порядка, чтобы не тратить время попусту… гляди, не увязни в нуль-потоке!»
«Тьфу на тебя!»
