Кречета я отозвал под угрозой разоблачения, Стрепет и Ястреб сами отступились, выбрав неверную тактику. Вы остались в одиночестве, Лунь.
ЛУНЬ: Ничего страшного, Ворон, мне не привыкать. Я самодостаточная птица. И я, кажется, знаю, как подобраться к космопорту. Рассказать?
ВОРОН: Уж будьте любезны, сделайте одолжение, не сочтите за труд…
Как спят дикие слоны
– Знаешь, на кого ты сейчас похож, Кратов? – спросил Муравский. – На большого, слегка замотанного жизнью кота, которому удалось утащить с хозяйского стола кусок свежей вырезки.
– У этого кота устойчивое расстройство сна, – проворчал Кратов. – И аппетита.
– Ну, вырезку ты все же стащил, – заметил Муравский, глядя на него блестящими глазами. – Так вот, по поводу вырезки… сиречь твоей новой подружки. Все очень интересно, Костя, очень интересно.
– Я это уже заметил.
– Для начала, она действительно ангелид. Только незарегистрированный. Понимаешь, что это значит?
Они сидели за столиком на открытой веранде из белого камня, на самом солнцепеке, а над головами трепетала весьма условная пелеринка. Мимо проходили люди, с острым любопытством поглядывая в их сторону. Виной всему был просторный, как парус, видеал, по которому весело бежали цветные блямбы. А может быть, обычный для Муравского, но диковинный для этих мест экстравагантный наряд – саронг и гавайка.
– Понимаю, – неохотно сказал Кратов и отпил вина из своего бокала.
– Это значит, что на Земле еще полно таких, как она. А мы о них ничего не знаем. Зато мы знаем, что наша методика выявления ангелидов ни к черту не годится.
– Теперь тебе будет чем заняться в обозримом будущем, – промолвил Кратов.
– А еще меня беспокоит вот что, – продолжал Муравский. – Все зарегистрированные, так сказать – официальные ангелиды практически ничем от обычных людей не отличаются. Есть нюансы, которыми мы, как ксенологи и по определению специалисты с весьма широкими взглядами, смело можем пренебречь… И вдруг, буквально в течение нескольких дней, я узнаю о существовании сразу нескольких ангелидов с отчетливо проявляющимися способностями, которые иначе, как паранормальными, я пока назвать не могу! Этот твой Эрни Юнгард по прозвищу Харон… эта твоя Ледяная Дези! А о скольких мы еще не знаем!.. Тебя не тревожит такое положение вещей?
– По правде сказать, не очень, – признался Кратов. – Возможно, я несколько беспечен, но в данный момент я занят решением одной-единственной проблемы, которая отвлекает все мои интеллектуальные и физические ресурсы. А проблемой ангелидов с паранормальными способностями я великодушно предоставляю заниматься тебе. И еще сотням не менее компетентных в этом вопросе персон.
– Что еще любопытно, – сказал Муравский с воодушевлением. – Ведь они, сукины дети… да не буду я понят буквально… особо и не таятся, и способностей своих не скрывают, как поступил бы на их месте всякий уважающий себя инопланетный монстр. Хотя, следует признать, и не афишируют. Харон вел уединенный образ жизни в местечке, где полно людей с явными признаками альтернативной одаренности, но, однако же, никому, если верить доктору Спренгпортену, в экстренной психотерапевтической помощи не отказывал. Дези Вифстранд спокойно трудится в престижном медицинском центре, в самом центре европейской столицы, ничьего внимания своими явно запредельными дарованиями не стяжая. И это все происходит на скромном пятачке Скандинавии! Можно себе представить, какой паноптикум таится на просторах Африки или, там, Южной Америки, где наши суперангелиды могут свободно ходить толпами, и никто не обратит на них неравнодушного внимания. Кратов, что происходит? Нас что, это совсем не должно пугать?
– А что нас в этой ситуации должно пугать? – рассеянно спросил Кратов.
– Ну как же! Какие-то мутные пришельцы ведут себя в нашем родном мире, как у себя дома… хорошо еще, не как слоны в посудной лавке… но ведь это до поры до времени, пока они не вошли во вкус собственной безнаказанности. Они экспериментируют с нашим генофондом. Они ломают жизни нашим детям.
– Не преувеличивай. Ледяная Дези выглядит вполне жизнерадостно и не испытывает никаких неудобств от своего происхождения.
– Не преуменьшай, да не преуменьшен будешь, – возразил Муравский. – Харон был одинок, и мы никогда не узнаем, отчего он умер. Кардиогенный шок… могли бы придумать что-то более правдоподобное. Быть может, от одиночества. Или от болезни, которой подвержены ангелиды его генезиса, все без исключений… то есть в единственном экземпляре.
– У Харона и Дези, если ты не уловил, общий генезис.
– Во-первых, это значит, что твоя внешне благополучная прелестница находится в зоне риска. А во-вторых, мы можем лишь строить догадки по поводу общности их с Хароном генезиса, опираясь на мнение доктора Спренгпортена. Которого могли ввести в заблуждение эти горе-экспериментаторы. Или он мог вводить в заблуждение нас, вступив с ними в сговор. Удавалось же это ему раньше, на протяжении десятков лет, да еще и в союзе с коллегами!
– Согласись, что делал он это из лучших побуждений.
– Ну да, благие намерения. Hell is paved with good intentions[12]. И ни разу не крикнул своим работодателям в лицо… или что там у них в передней части головы… мол, что же вы, паскудники, творите! Ведь это же живые люди, живые судьбы!
– Вряд ли это возымело бы на них какое-то действие. Нашли бы другого, посговорчивее. А так он хотя бы в какой-то мере мог держать ситуацию под
