– Не иначе, – сказал Кратов, – а глубже. Ты должен знать, что невербальный компонент общения для них чрезвычайно важен. Да что далеко ходить за примером: вот ты способен впадать в экстаз при звуках голоса Озмы?
– Способен, – заявил Муравский. – Если выпью много хорошего вина.
– А вот эхайны… – начал было Кратов, но вдруг почувствовал, что его аккуратно, хотя и настойчиво, трогают за колено.
Крохотный, дочерна загорелый, как майский жук, и такой же обтекаемый ребенок в белом комбинезончике.
– Что тебе, милый? – спросил Кратов.
– Кису! – объявил ребенок и требовательно показал пальчиком на видеал.
– Видишь ли… – смутился Кратов.
Муравский, посмеиваясь, колдовал над сенсорной панелью.
– Вот тебе киса! – объявил он с гордостью, и прямо из экрана в сторону дитяти выпятилась объемная мохнатая физиономия очень печального манула.
– Ты потерялся? – спросил Кратов участливо.
– Нет! – энергично сказал ребенок, пытаясь ухватить иллюзорного манула за шкирку. Манул прижимал уши и опасливо жмурился.
– А где твоя мама?
– Ты моя мама, – указующий перст переместился в район кратовского носа.
– Это слишком большая честь для меня, – пробормотал Кратов. – Прости, но я не могу быть твоей мамой.
– А кто ты? – поразился малыш.
– Н-ну… например… – замялся Кратов.
– Серый Волк, – с готовностью подсказал Муравский.
– Это ты Серый Волк, – отвечал ему ребенок. – А он – Большая Киса!
– Я знал, я знал! – обрадовался Муравский.
– Согласен, – промолвил Кратов с обреченностью в голосе. – Я киса. Большая, не спорю. И что мы с тобой будем делать?
– Играть! – сообщил ребенок.
И тут же унесся прочь по своим делам.
Кратов проводил его задумчивым взглядом.
– Она тоже любит играть, – заметил он. – И эхайны тоже. Но она взрослая, а эхайны… они как дети. У них миллион правил для самых разнообразных игр. Когда я был несмышленым отроком, у нас тоже были очень сложные игры с запутанными правилами, за отступления от которых следовало суровое наказание. Хорошо, если все обходилось простым пендалем… а могли и от компании отлучить! В этой парадигме мы взрослые, а эхайны никак не могут этого понять и обижаются, что мы не играем в их войнушку.
– Вот так примерно все ей и объясни, – посоветовал Муравский.
– Угу, – сказал Кратов. – И даже покажу ей нескольких игроков…
– Как ты думаешь, он не потеряется? – озабоченно спросил Муравский, глядя вслед малышу.
– Кто? Этот птенец?! – Кратов снисходительно пожал плечами. – Пора бы тебе знать: дети не могут потеряться, как бы ни старались. И пора бы тебе обзавестись своими детьми, чтобы знать это наверняка. Бери пример с Аксютина. Или с меня.
– Я умею обращаться с детьми, – сказал Муравский. – У меня четверо племянников!
Кратов вдруг несолидно хихикнул.
– Однажды я потерял собственную дочь, – сказал он. – Это было забавно и поучительно. Мы отправились на несколько дней в национальный парк Тарангире, весело и познавательно провели там время, а вернувшись в лагерь, обнаружили отсутствие Иветты. Выждав какое-то время и убедившись, что она не возникла из ниоткуда, как это обычно случалось дома, мы начали тревожиться. Даже не знаю, кто сильнее – я или моя Марси. Все же это не городское окружение, а довольно-таки дикая природа! Приведя мысли в порядок и выслушав несколько советов от опытных родителей, что обитали по соседству, я связался со службой глобального мониторинга – с тем ее подразделением, что занято поисками пропавших людей. Они сообщили мне, что могут использовать поиск психоэмоциональных схем лишь с согласия обладателей таковых схем… знаешь, бывают ситуации, когда человек не уверен в том, где окажется завтра и будет ли в состоянии вернуться в лоно цивилизации самостоятельно… какие-нибудь исследователи затерянных миров или экстремалы, искатели острых ощущений в жерлах потухших вулканов. Но поскольку речь шла о ребенке, то достаточно было заручиться согласием родителей. Таковое согласие было немедленно получено, наши полномочия нашли свое подтверждение по их каналам, после чего спустя десять минут… очень, скажу тебе, долгих минут!.. нас известили, что обладатель искомой схемы мирно почивает на вязанке хвороста, приготовленной для употребления дикими слонами в пищу, в полутора милях от лагеря. И что упомянутые дикие слоны ошиваются неподалеку, но угрозы ребенку не представляют, поскольку за ними наблюдает старший егерь
