Вектор атаки

потерявшийся несмышленыш?! Оказалось, что сообщил, но поступил подобно пророку Мухаммеду, который не отважился беспокоить спящую кошку ценой отрезанного рукава своего халата, то есть будить и выяснять имя не стал… Утром дитя выспалось, позавтракало и объяснило наивным родителям, что хотело своими глазами увидеть, как спят слоны, но так случилось, что уснуло намного раньше. Притом намерений своих означенное дитя не оставляет, а следовательно, либо оно остается здесь жить вместе с егерем, пока не удовлетворит жажду знаний, либо мы к ней присоединяемся. Перспективой обрести на своей шее вдобавок к стаду слонов еще и человеческого детеныша бвана Андабавамакади вдохновлен был незначительно. Что будет, спросил он осторожно, если биби кидого[16] Иветта поранит пятку или занозит пальчик? Собственно, угрозы он ожидал от меня, но я лишь выразил надежду, что дитя не утратило еще навыков самостоятельного оказания первой помощи, каким ее постоянно обучают. А ожидаемая угроза явилась откуда не ждали: матушка, существо эфирное и златокудрое, обещала убить нашего доброго егеря никому еще не известными способами, причем столько раз, сколько будет заноз.

– И чем закончилось? – спросил Муравский с живым интересом.

– С третьей попытки нам удалось совместить свои биологические циклы со слоновьими. Оказывается, слоны в большинстве своем действительно спят стоя. Но слонята могут себе позволить сон на боку. Как, ты не знал?!

– У меня четверо племянников, – сказал Муравский. – Но нет своих детей. Мне некогда! Кто-то же должен заниматься и ксенологией, а не только слонами!

Мичман Нунгатау наводит шороху

Мичман пинком – как всегда и мечтал! – распахнул дверь офиса службы безопасности космопорта «Анаптинувика-Эллеск». Еще никого не видя, он заранее испытывал праведную ненависть ко всякому, кто мог бы ожидать его за этой дверью. «Псекацаги, – думал он. – А еще туда же… служба безопасности… кто угодно может войти и перебить всех, как крыс в чулане. Крысы и есть…» Привставшему ему навстречу с выражением крайнего недоумения на помятом лице старшему инспектору он с порога ткнул в нос гранд-адмиральский церрег и, пропуская мимо ушей потрясенное «С кем имею честь… какому событию обязан…», начал командовать, обращаясь сугубо через плечо и самым хамским голосом, на какой оказался способен:

– Сержант, найти патрульных – тех, что участвовали в задержании, допросить с пристрастием. Особенно того идиота, что открыл огонь не разобравшись. Справитесь сами или как?

– Обижать изволите, янрирр мичман, – ухмыльнулся Аунгу. – Разрешите исполнять?

– И поживее. Ефрейтор, разыскать девицу, что подняла тревогу, и доставить сюда. Отказов не принимать, силу применять в крайнем случае… Рядовой, займите пост за дверью, никого званием ниже полковника не пускать. Для ефрейтора с девицей сделать исключение.

Затем Нунгатау придвинул пустующее кресло к столу и расположился в нем с максимальным комфортом.

– Мичман, не слишком ли много вы себе позволяете? – спросил старший инспектор негромко.

– По-моему, в самый раз, – удовлетворенно ответил тот.

– Не забывайте, что мой гражданский чин в табели о рангах существенно выше вашего воинского звания.

– Как вы понимаете, церрег не только нас уравнивает, но и дает мне изрядное преимущество.

– Не спорю, личный знак высокопоставленной особы снабжает вас исключительными полномочиями, но не правом на исключительную дерзость…

– Дерзость? Я всего лишь подстегиваю нашу беседу, чтобы не топтаться на месте попусту. – Мичман привстал в кресле, подался вперед и навис над столом. – Что-то не так? Проявляю неуважение? Можете потребовать удовлетворения. Суд справедливости и силы никто еще не отменял.

Лицо старшего инспектора окаменело. «А ведь он и впрямь готов бросить мне вызов, – быстро понял мичман. – Было бы забавно… хотя и не ко времени. Да и как оно все еще обернется! Может быть, потом как-нибудь… когда я стану посвободнее». И он благоразумно поспешил понизить градус возникшего напряжения:

– Но ведь у вас нет намерения воспрепятствовать выполнению особо важного задания?

– Что это значит? – спросил старший инспектор, хмурясь.

– Лишь то, что вы сейчас изложите мне все подробности одного инцидента трехдневной давности. Напомню: вы задержали – с применением, кстати, чрезмерной силы! – молодого эхайнского аристократа из рода Тиллантарн…

Старший инспектор потупил взор.

– Намерений нанести ущерб чести и достоинству высокородной персоны не было, – буркнул он. – Нет нужды вам объяснять: живем на фронтире. Приходится пребывать в постоянной готовности к провокациям и попыткам инфильтрации резидентуры потенциального противника…

– Юнец представлял явную угрозу интересам и безопасности Эхайнора? – спросил Нунгатау с легкой иронией.

– Он вел себя необычно.

– В чем это выражалось? Он был одет в лепестки цветов и плети лиан? С трудом изъяснялся? Стрелял из скерна по люстрам?

– Да вы поэт, мичман, – сказал старший инспектор. – Одет был не в лепестки, хотя и странновато. По люстрам не стрелял за неимением подходящего оружия. Но говорил с неустановленным акцентом, неверно подбирал слова и выглядел дезориентированным.

– И это дало вам основания подозревать в нем шпиона этелекхов? – уточнил Нунгатау.