– Благословляйте, святой отец! – крикнул генерал.
Священник подпрыгнул, выставляя крест, как щит, перекрестил нас трижды и пролепетал:
– Властью, данной мне, объявляю вас мужем и женой!
– Аминь, – сквозь зубы сплюнул генерал, шлепнул меня по заду и широкими шагами пошел к виверне.
Я билась в его руках, как пойманная птица, визжала, звала на помощь, но генерал заломил мне за спину руки, скрутил их атласными лентами и так, словно беспомощную куклу, перекинул через седло.
– В замок Мейердорфский, Ганс, – услышала я голос генерала. Он привычно вскочил в стремя и, наклонившись, холодно поцеловал меня в лоб. – Сидите спокойно, моя дорогая жена, – шепнул он, сделав акцент на слове «жена». – Грета ревнива и при любом движении сбросит вас на скалы.
Я замерла, холодея от страха. Генерал расхохотался, свистнул, похлопал виверну по чешуйчатой шее, прокричав:
– Алле! Алле! Вперед!
Я завизжала, чувствуя ветер от взмахов кожистых крыльев. Потом земля ушла из-под ног, и последнее, что я увидела, это бледное лицо священника, поднятое к небу. Его губы шевелились, повторяя молитву.
Глава 5
Замок Черного Дракона
Мы летели в горы. Постепенно лесистые холмы заостряли свои вершины и щерились внизу голым частоколом. Я почти привыкла и лежала в седле смирно, лишь изредка прикрывая глаза, когда виверну заносило на особенно крутых виражах. Генерал сидел прямой и сосредоточенный, резкими окриками и свистом направляя чудовище по одному ему известному маршруту. А я лежала и думала: «Что со мной будет теперь?» Кольцо на пальце жгло, в ушах свистел ветер, и от холода сводило зубы. Наконец вдалеке показались острые башни замка, притулившегося на склоне скалы, с одной стороны зияла пропасть, с другой вилась узкая тропа, убегающая вниз, в долину, по которой несся бурный горный поток.
Пришпорив зверя, генерал повернул к замку.
«Твой новый дом, герцогиня фон Мейердорф», – язвительно подумала я и зажмурилась от ударившего в лицо ветра. Виверна пошла на снижение.
Если бы меня спросила Юлька, на что похож замок фессалийского генерала, я бы назвала его замком киношного Дракулы. Каменные стены почернели от времени и влаги, две защитные башни, крытые черепицей, торчали, как окровавленные клыки, мост через пропасть был поднят, и я едва не завизжала, когда виверна ухнула вниз, брюхом на острые зубцы крепости. Но ничего страшного не произошло. Я почувствовала жесткий толчок и задержала дыхание, слушая только стук собственного сердца и оглушающее хлопанье кожистых крыльев. Потом воздух рассек кнут и гулко ударил о каменную плитку.
– Довольно прохлаждаться, моя дорогая, – донесся язвительный голос генерала, и грубая ладонь похлопала меня пониже спины.
Я возмущенно распахнула глаза:
– Что вы позволяете!
– В чем дело? – хмыкнул его сиятельство. – Я ваш законный супруг и могу хлопать жену по тем местам, по каким посчитаю нужным.
Не слушая моих возмущений, он стащил меня с виверны. Я только теперь осознала, как неприлично задралось мое платье. Подбежавший горбун ростом с генерала, но вдвое шире его в плечах, ловил поводья, одним глазом косясь на виверну, другим ощупывая меня. Я встряхнулась и гордо вскинула подбородок:
– Что? Цирк приехал?
Пытаясь вывернуться из туго связавших меня лент, я дергала плечами и извивалась всем телом, производя, должно быть, приятное впечатление для мужских глаз. Зрачки горбуна заблестели, и он ухмыльнулся одним уголком губ, но кнут свистнул снова и перепоясал нахала прямо по горбу.
– Куда пялишься, скотина? – процедил генерал. – Я тебя на кол посажу, собаку! Распоясались, твари! Живей высказал почтение ее сиятельству герцогине Мейердорфской!
Горбун надсадно задышал, кривясь от боли и держась за пострадавшую спину, согнулся в поклоне, промычав что-то невразумительное.
– А теперь пшел вон, свинья! – Генерал пнул горбуна под зад и, сжав мне руку выше локтя своими жесткими пальцами, потащил по аллее.
– Вы так обращаетесь со всеми женщинами? – спросила я, когда горбун с рычащей виверной остались позади.
Каменный двор, почти полностью лишенный растительности, со стенами, увитыми сухим плющом, походил на колодец и навевал жуть.
– Со всеми, – сквозь зубы ответил генерал.
– Почему?
– Слишком много болтают.
– Но вы еще меня не знаете!
– Знаю достаточно, чтобы уже захотеть отрезать ваш язык.
Я вспыхнула, но промолчала. Мы свернули на боковую аллею, и тут я увидела первую статую. Сделанная из грубого ноздреватого камня, она изображала молодую женщину со стертыми чертами лица, ладони крепко прижаты к груди, голова слегка откинута назад, нагое тело до пояса обвил плющ. Я остановилась, холодея от странного предчувствия, и не могла оторвать взгляд. Мне показалось, что выемка в нижней части ее лица раньше была
