провела по прямому носу, погладила припухшие от ласк губы и подбородок с уже пробивающейся утренней щетиной.
Мой муж и самый близкий человек в этом мире. Кто знал, что кошмар обернется сказкой? Я улыбнулась и, наклонившись, прикоснулась губами к губам Дитера. Он вздохнул и схватил меня за руку.
– Ай! – взвилась я. – Испугал!
В темных стеклах зажглись золотые огоньки – это Дитер открыл глаза.
– С добрым утром, пичужка, – произнес он и притянул меня к себе, ответно целуя. – Как спалось? Что видела во сне?
– Спалось замечательно, – заулыбалась я, ложась на его свернутую руку и обводя пальцами татуировку на груди. В некоторых местах черную драконью чешую пересекали белые росчерки шрамов. – Что снилось, не помню. А тебе?
– Мне снилась ты, – ответил Дитер, лаская мою обнаженную спину. – Ты пригласила меня на белый танец, и мы танцевали вальс среди приглашенных гостей.
– Сон в руку, – обрадовалась я. – Повторим сегодня же?
– Ты уверена? – Брови над очками слегка приподнялись. – Во сне мы танцевали голыми.
– Вот бесстыдник! – Я шутливо пихнула его в грудь, а Дитер засмеялся, привлек меня к себе, и некоторое время мы целовались, нежась в кровати и наслаждаясь.
– Вот бы так было всегда, – прошептала я, вздохнув и уткнувшись носом в его шею. – Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою…
– О чем печалишься, пичужка? – заботливо спросил Дитер.
– О том, что тебе нужно будет когда-нибудь снять очки и проверить, снято ли проклятие…
– Придется, – эхом откликнулся генерал, и я поежилась в его руках. – Но не сейчас. И не с тобой.
– Почему?
– Не хочу разрушать волшебство и не хочу терять тебя.
Я снова вздохнула и погладила его по животу.
– У тебя шрамы…
– Это следы от плетей, – ответил Дитер, беря меня за руку и обводя косые штрихи на своей коже. – У маленьких мальчиков с мельницы не бывает детства, и я работал наравне со взрослыми. А это, – он обвел круглую отметину возле плеча, – след пули. Однажды меня подстрелили во время боя…
– И наверняка выхаживала прелестная куртизанка? – подхватила я, насупившись.
– Не очень прелестная и совсем не куртизанка, – засмеялся Дитер. – Это был Шэн.
– Твой друг альтарец? – Я вспомнила о подаренном браслете и тронула запястье.
Сплетенные нити плотно обхватывали мою руку, были невесомы и приятны на ощупь.
– Да, он, – подтвердил Дитер. – Я только получил капитанское звание и рвался в бой, вот и подставился под пули.
– Мужчины, – улыбнулась я. – Всегда как мальчишки. Все только в солдатиков играть, не понимая, что их тоже кто-то ждет дома живыми…
– А ты бы ждала меня? – тихо спросил Дитер.
– А разве это не очевидно? – хмыкнула я. – Только не в таком ужасном месте, как Мейердорфский замок.
Дитер отодвинулся и сдержанно спросил:
– Чем же он не угодил?
Я приподнялась и всплеснула руками:
– Да как же! Он же нуждается в хорошей хозяйке. Да весь второй этаж – это просто какой-то склеп. Нужно перекрасить стены, расширить окна, впустить в комнаты свежий воздух.
– И выкинуть портрет моей матери? – холодно спросил Дитер.
Он тоже приподнялся на подушке, и я ощутила, как кольнули в его очках золотые огни.
– Нет, – примирительно отозвалась я. – Ни в коем случае. Портреты надо отреставрировать и украсить ими холл. Вот письма лучше сжечь, а статуи перенести в тенистое и безлюдное место. Посуди сам, кому из твоих гостей понравится прогуливаться по кладбищу?
Дитер молчал, раздумывая и хмуря брови.
– А еще, – продолжала я, – мне было бы приятно, если бы ты снова вернулся к живописи. У тебя несомненный талант, Дитер. Ты мог бы заниматься любимым делом в промежутках между королевскими интригами и дипломатическими переговорами.
– Я почти потерял навыки, – буркнул генерал, прореживая пальцами волосы.
– Нужно только вернуться, – воодушевилась я. – Ты мог бы начать с набросков, нарисовать сад или замок. Или… меня.
Огоньки в очках Дитера блеснули интересом, и я с удовольствием увидела, как губы изогнулись в улыбке, а генерал наконец-то снова расслабился.
– Готова рискнуть, пичужка?
