– Вы, – повторил усатый стражник. – Ярл Тураон обнаружен в своей постели мертвым. И совершенно окаменевшим. Вы обвиняетесь в убийстве кентарийского посла, ваше сиятельство, и мы вынуждены вас арестовать по приказу королевы.
Я вскрикнула и осела в кровати, ощущая, как что-то в груди, может, сердце, а может, вся моя жизнь, обрывается, стремительно летит вниз и раскалывается на части, как недавно разбилась выроненная Жюли чашка.
Глава 12
В ловушке
Праздничные ленты сменились на траурные, гости потихоньку разъезжались, и в воздухе чувствовалось предгрозовое напряжение.
Я вся дрожала, как натянутая тетива, и томилась в ожидании аудиенции у короля, а перед глазами стоял Дитер. Спокойный, уверенный в своей правоте, подтянутый и строгий, будто собирался на войну, а не в тюрьму.
– Все будет хорошо, Мэрион, – сказал он. – За поражением всегда следует победа, ты же знаешь.
Он поцеловал меня в лоб, а потом его увела стража.
И вот теперь я мерила шагами приемную, не зная, примет ли меня его величество или отомстит за вчерашний отказ, и сердце выстукивало тревожные ритмы: что будет, что будет?
Хлопнули двери, расписанные червонным золотом, и из кабинета в приемную вплыла королева. Я застыла, с внутренней дрожью глядя в надменное лицо. Анна Луиза усмехнулась.
– Ах вот кто добивается приема у моего Максимилиана! – пропела она, посматривая на меня сверху вниз. – Чего вы хотите, дорогуша?
– Справедливости, – выдохнула я, сдерживая рвущееся наружу презрение.
– Мы обе хотим одного и того же, – снисходительно ответила королева.
– Неужели? – Я не удержалась и всплеснула руками. – Арестовать невиновного? Это вы называете справедливостью?
– Арестовать опасного убийцу, – поправила Анна Луиза. – Вы не хуже меня знаете, кто такой василиск.
– А вы не хуже меня знаете, что он не убийца! – парировала я.
Показалось или глаза королевы недобро блеснули? Знает ли она, что я подслушала их разговор с послом?
– Выходит, все его шесть жен покончили жизнь самоубийством, выпив отравленное зелье, не так ли? – вкрадчиво спросила Анна Луиза, и меня точно окатило холодным душем.
Я впилась ногтями в ладони, упрямо мотнула головой и ответила в отчаянии:
– Это проклятие. Он сожалеет!
– Милочка, – повысила голос королева, – Дитер сожалеет только о том, что войны не случаются так часто, как ему хотелось бы, а местные девки не так искусны в ласках, как альтарские шлюхи.
– Что вы себе позволяете! – задохнулась я.
– О, лишь открываю вам глаза, – фыркнула королева. – Могу представить, какие сладкие речи он лил в ваши маленькие ушки, но василиск красиво поет, а за спиной прячет отравленный кинжал.
– Вы не знаете моего мужа! – выкрикнула я ей в лицо, желая тут же вцепиться в него ногтями, располосовать эту гладкую мраморную кожу, стереть усмешку с подкрашенных помадой губ.
– А вы не знаете фессалийского генерала, – холодно ответила Анна Луиза. – Я знакома с ним куда дольше вашего. Это страшное чудовище, убийца, развратник и опиумщик.
– Вы лжете! – закричала я. – Это вы подставили его! Подсыпали яд в его вино, а посол лишь выпил его по неосторожности!
Анна Луиза откинула голову и расхохоталась.
– Маленькая глупая герцогиня, – с сожалением произнесла она. – Если бы вы знали вашего мужа так хорошо, как хотите показать, то понимали бы, что яды на василиска не действуют. Посудите сами, дорогуша, какой резон мне травить генерала, если я знаю о его неуязвимости? – Она усмехнулась рубиновым ртом, и я покачнулась, схватившись за спинку кресла. – Или, может, вы думаете, что я хотела отравить кентарийского посла? Зная, что это повлечет за собой войну?
Сохраняя на губах змеиную усмешку, королева качнула гордой головой. Из прически выбился светлый локон, и Анна Луиза заправила его за ухо.
– Он… любит меня, – прошептала я, тяжело дыша.
Все мои слова и эмоции разбивались об эту каменную статую. Она двигалась, подобно человеку, дышала и говорила, ее руки были теплыми и мягкими, но сердце давно превратилось в мрамор. Я знала, что это так, и королева была куда страшнее всех прочих чудовищ.
– Он никого не любит, и вас в том числе, – холодно сказала Анна Луиза. – Вам совершенно вскружили голову, и вы готовы поверить во что угодно. Если бы он вас любил… если бы вы любили его… проклятие было бы снято.
– А оно? – Я подняла на королеву умоляющий взгляд.
Сердце заныло при воспоминании о прошлой ночи, надежда вспыхнула и запульсировала в груди.
