Роб вошел и огляделся. Комната выглядела длинной и узкой из-за загромождавшего ее оборудования. Шкафы квантовых «зингеров», модуляторы и мемриты занимали все пространство от пола до потолка. На столе с отломанным краем кучей лежали разовые флэш-инсталляторы.
— Ну че? — сказал парень, похлопывая себя ладонью по бедру. — Чего хочешь, дрючок? Хочешь вставлялку? Есть дурь-пятиминутка. Самая дорогая плющит часа четыре. Можно подобрать «щекотку» на пару дней. Можно прошить «психоззи». Итальянская штучка, будешь ненавидеть весь мир целых двенадцать часов. Дать тебе прайс?
Кутюрье вопросительно уставился на клиента.
— Я вообще-то хотел… — начал Роб.
— А… — воскликнул парень. — Тебе нужны нидлы! Речевые конвертеры? «Лайер»? Классный «лайер»! Сам делал. Могу предложить прошивку на год. Может, «подставу»?.. Нет? А что ты ищешь?
— Любовь, — сказал Роб и отчего-то испугался.
— Любовь? — Кутюрье приподнял бровь.
— Да. Прошивку на год.
— На год? — удивленно проговорил парень. — А баксы-то у тебя есть?
— Есть.
Роб полез в карман, но достал не пластиковый квадрат с чипом, а полуминутную инфокарточку. Он включил изображение, и девочка лет семи-восьми, улыбаясь щербатым ртом так, что на пухлых щеках появлялись ямочки, продекламировала, старательно артикулируя губами:
На слове «впрок» девочка запнулась и закрыла камеру ладошкой.
— Роби, — сказала она весело, — ну-ка не снимай меня, противный.
Изображение погасло.
Парень уважительно взял карточку у дроя.
— Объект?
— Снимок старый, — сказал Роб, словно оправдываясь. — Сейчас ей тринадцать. Но это ведь не имеет значения?
— Не имеет, — подтвердил парень, потыкав пальцем в свой наладонник. — Иди за мной.
Кутюрье повел Роба между грудами электронного хлама и толкнул обшарпанную дверь. За дверью оказалась еще одна комната, тоже сплошь заставленная оборудованием.
— Эш, — позвал парень. — Тут дрой один занятный…
— Мне некогда, — сквозь зубы отозвался тот, кого назвали Эшем. — Что там у тебя, нахрен?
— Дрючок, говорю. Хочет дорогую прошивку.
Второй кутюрье обернулся. У него было круглое лицо, заросшее по щекам и подбородку седеющей бородой. Теперь Роб заметил, что в комнате он не один. Какой-то дрой эрбэшного класса сидел на полу, вжавшись спиной в оклеенную картоном стену.
— Так, — проговорил бородатый Эш, измеряя Роба пристально-равнодушным взглядом. — Этот?
Молодой кутюрье кивнул.
— И чего хочешь? — спросил бородач.
— Вот. — Парень протянул ему инфокарточку.
Старший кутюрье просмотрел запись и испытующе уставился на Роба. Его внимательные холодные глаза, казалось, сканировали самые сокровенные уголки электрического мозга.
— Дочка твоих хозяев? — спросил он почти утвердительно.
Роб с готовностью кивнул.
Человек молчал, что-то обдумывая, а может, подсчитывая.
— Насколько я понимаю, речь идет о большом чистом чувстве? — сказал он наконец.
— Да, — торопливо подтвердил Роб. — О большом чистом чувстве на год.
— Недешево будет, — сказал бородач. — Сексуальная страсть обошлась бы дешевле.
Дрой помотал головой.
