дрой упирается ногами, скользя по плиткам пола. Дрой сопротивлялся людям! Пусть даже не хозяевам, но людям, желавшим выдворить его из помещения. Роб со страхом представил себе, как же плохо должно быть этому дрою, если принципы минимакса позволяют оказывать такое упорное сопротивление.
— Помогите мне! — кричал робот. — Есть в вас хоть капля жалости?
— Мы забыли поставить прошивку! — шипел бородатый Эш, пока его молодой коллега подбивал ногой упирающиеся железные ступни.
Дрой завыл отчаянно и тоскливо…
— Стойте! — заорал Роб.
Мужчины недоуменно остановились, а их жертва, моментально сгруппировавшись, опять уперлась ногами.
— Стойте, — сказал Роб. — У меня есть деньги. Что, если я оплачу его чистку?
Кутюрье, сначала старший, а потом младший, выпустили свою жертву, и дрой быстро отполз к стене.
— Поставлю себе прошивку не на год, а на шесть месяцев, — сказал Роб.
На лице Эша появилось странное выражение.
— Что с тобой, парень? — проговорил мужчина с удивлением и сарказмом. — Ты что, прошивался у нас на сочувствие?
— Нет, — сказал молодой. — Он прошивался на общую неудовлетворенность и ставил усиление болевых реакций.
— Мазо?
— Нет. В пределах антропонормалей. Я сверялся с записями.
— Черт! — Старший кутюрье покрутил головой. — И нахрен это тебе нужно?
— Это логично, — сказал Роб.
— То есть?
— Ему сейчас хуже, чем мне.
Эш еще раз покрутил головой. Он подошел к столу, опять взял карточку Роба и поглядел сумму.
— Чистка от «кайфолома» стоит дорого, — сказал кутюрье. — Боюсь, на прошивку тебе уже не хватит.
Роб поднял глаза на трясущегося у стены дроя.
— Что ж, — сказал он после секундной паузы. — Значит, так тому и быть.
Неуверенно усмехнувшись, мужчина передал парню пластиковый квадратик, и тот вставил его в прорезь своего наладонника.
— Я заберу снимок? — спросил Роб, указывая на инфокарточку.
— Валяй, — разрешил бородач и, обернувшись к напарнику, сказал: — Нокси, проводи клиента.
Уже у входной двери парень протянул Робу его код-карту.
— Я оставил на монорельс, — сказал он как бы между прочим. — Удачи…
Когда младший из кутюрье вернулся в комнату, старший уже подключал разъемы к дрою, засунутому в кресло наподобие зубоврачебного.
— Эш, ты что-нибудь понимаешь? — спросил парень, усаживаясь прямо на столик. — Если так пойдет, то вскорости им не понадобятся никакие прошивки.
— Если ты о всякой дряни вроде спонтанной эволюции, перехода количества в качество и прочей бредятине, — откликнулся Эш, отрываясь от своего дела, — то клал я на всю эту херню. Я не верю во всякие там души, маниту, астральные сущности. Я материалист. Я верю в деньги, которые можно пересчитать. Остальное сказки для имбецилов.
Зловещие угольно-черные сгустки тьмы, заполнявшие собой подворотни, тянулись длинными языками теней, лизали железные ботинки одинокого путника. Редкие световые пятна фонарей-дистрофиков мутно белели на тротуаре, словно лужицы фосфорирующей электрической мочи. Роб быстро шел вдоль пустынной ночной улицы. Его путь лежал к центру Пиксайда, туда, где, сияли гирлянды почти праздничных огней на бордюрах подвесной автотрассы, где, мигая, мчались над головой сцепленные на манер сосисок хрустальные вагончики монорельса, где порой проезжали, взревывая сиренами, сине-белые полицейские машины.
Дрой шел по самому краю тротуара. Его голова была частично занята дорогой к трассе, а частично — недавними событиями в подпольном ателье. Мысли будоражили Роба, не позволяя ему успокоиться. С одной стороны, дрой ощущал горькое разочарование, как будто тщательно спланированное им здание вдруг рухнуло, оседая бетонными айсбергами в тучи клубящейся пыли. Но вместе с тем Роба охватывало наистраннейшее чувство, глубокое, почти рефлекторное осознание правильности своего поступка. Можно было привести тысячи обоснований, придумать миллионы доводов, а затем контрдоводов, но это ничего не меняло. Все оставалось как есть. И в середине этого «есть», в беспощадной правильности и лаконичности этой правды оставался обыкновенный серийный дроид, RB-384-655-010.
Это было пугающе и восхитительно, Роб еще никогда не испытывал ничего подобного. Даже мысли о пустой код-карте не могли заглушить поющих в голове фанфар. «В конце концов, — думал дрой. — Это были мои, по-настоящему мои деньги, не добытые махинациями вроде „мыльной“, а подаренные Джул».
Конечно, деньги принадлежали не Джул, а мистеру Грейвису, но это тоже не имело значения. Вышло так, что из какой-то интернет-программы девочка
