ее видели тридцатого ноября у ее дома на Оу-стрит в Джорджтауне.
На экране замелькали, сменяя друг друга, снятые трясущейся камерой кадры моей улицы. Потом крупным планом показали то, что осталось от моего двора. Повсюду были полицейские: на заднем плане вспыхивали красно-голубые сполохи мигалок.
Джаред вложил мне в ладонь ключи от фургона и молча кивнул на дверь. Потом подошел к кассе и заказал чашку кофе, чтобы отвлечь официантку, а я тем временем прошмыгнула на улицу.
Я сидела на переднем сиденье фургона и смотрела, как Джаред строит глазки женщине, годящейся ему в матери, Лукас в это время небрежно собрал тетради, Алара натянула кожаную куртку, а Прист рассовал свои приборы и отвертки по карманам рюкзака.
Если не знать подоплеки, они выглядели как четыре совершенно обычных подростка, зашедших выпить кофе по дороге в школу: парень, о котором никто ничего толком не знал, потому что он никого не подпускал к себе достаточно близко, вундеркинд, который перескочил через три класса и все равно мог в уме решить любое задание по математике, девушка, встречаться с которой хотели бы все парни, но боялись даже подойти, и парень из соседнего двора, который знал слишком много секретов, но был так обаятелен, что не доверять ему было невозможно. Но я-то знала, что все это одновременно описывает и не описывает их.
Потому что они были частью чего-то большего.
Когда они показались из-за стеклянной двери, я, впервые за все время, представила, что тоже являюсь его частью.
Глава 18. Хорошая мать
Заброшенное поместье находилось в нескольких милях от Миддл-Ривер, обнесенное по периметру колючей проволокой, прибитой прямо к ободранным березам. Ворота, закрытые на ржавую цепь, преграждали грунтовую дорогу, ведущую к дому. Здешние обитатели определенно не отличались радушием.
Лукас открыл люк багажника, расположенного под полом фургона. Прист вооружился нейлоновой веревкой и детектором электромагнитного поля, а Лукас откопал где-то в багажнике болторез. Учитывая, что Прист путешествовал с личной паяльной лампой, я ничуть не удивилась. Алара с их помощью разрезала цепь.
Джаред бросил звенья на землю, и Алара что-то прошептала ему на ухо. Он покосился в мою сторону.
– Так будет безопасней для всех, – чуточку громче сказала Алара.
– Что будет безопасней для всех?
Они явно говорили обо мне.
Алара скрестила руки на груди:
– Я считаю, что тебе лучше остаться здесь.
Мне вспомнился Лильберн и то, как я оцепенела, вместо того чтобы бежать, когда Лукас велел мне уходить из дома.
– Я знаю, что допускала ошибки…
– Ошибки?! – рявкнула Алара. – Да ты вчера ночью чуть нас всех не угробила!
У меня пересохло в горле. Выходит, она все знала.
– Ты о чем? – обернулся к Аларе Лукас.
Она в упор взглянула на меня:
– А кто, по-твоему, смазал полосу из соли?
Мне хотелось провалиться сквозь землю, но я понимала, что Алара отчитывает меня за дело. Вспомнилась запись в тетради Маркуса о том, как всего одна неверно начерченная линия привела к тому, что демон вырвался на волю. Мое невежество могло стоить им жизни. Миллионы бесполезных картинок и текстов запечатлелись в моей памяти за все эти годы – и среди них не оказалось той информации, которая была мне по-настоящему нужна.
– Она не знала, – вмешался Джаред, прежде чем я успела что-нибудь сказать в свое оправдание. – Это была случайность.
– Я должна была…
– Это я велел ей никому ничего не говорить, – перебил меня Джаред. – Какой в этом толк?
Почему он меня выгораживает?
Лукас прислонился к борту фургона, глядя на брата:
– Все равно надо было нам все рассказать. Скрытность ни к чему хорошему не приводит.
В его устах эти слова прозвучали как угроза.
Джаред ничего не ответил.
– Я… Простите меня, пожалуйста, – выдавила я.
Прист вклинился между братьями:
– Нас готовили многие годы, а Кеннеди узнала обо всем этом лишь пару дней назад. Она всему научится.
– Да вы посмотрите на нее, – обвиняющим тоном бросила Алара. – Ей только на стадионе футбол смотреть с кока-колой в обнимку.
