Я вцепилась в перила и сосредоточилась на верхней ступеньке, пытаясь убедить себя, что не так уж и темно.
Потом медленно двинулась по лестнице вверх.
– Мама?
Едва я очутилась на площадке второго этажа, как задохнулась от ударившего в лицо порыва холодного воздуха. Должно быть, с тех пор как я поехала в кино, температура на улице упала градусов на двадцать[4]. Мы что, забыли закрыть окно?
– Мама?
Неожиданно вспыхнул свет, и по узкому коридору протянулись длинные тени.
Чувствуя, как меня охватывает паника, я свернула к двери в мамину спальню. И сно ва воспоминание о том, как я сидела в тесном убежище в мамином шкафу, накрыло меня.
«Не думай об этом».
Я сделала еще один нерешительный шаг.
Дверь была открыта, комнату заливал помаргивающий бледный свет. Тут было еще холоднее, и от дыхания изо рта шел пар.
Я подошла ближе, и в нос ударил какой-то едкий запах, похожий на застарелую вонь табачного дыма. Внутри у меня мгновенно все смерзлось от ужаса.
В доме кто-то есть!
Я переступила через порог, и на меня обрушилось предчувствие беды.
Мама неподвижно лежала на кровати.
На груди у нее клубочком свернулся Элвис.
Лампа в углу мигала, как будто ребенок баловался с выключателем.
В тишине кот издал негромкий утробный звук, и меня мороз продрал по коже. Если бы животные могли вскрикивать, это было бы именно так.
– Мама?
Элвис повернул мордочку на мой голос.
Я бросилась к кровати, и он спрыгнул на пол.
Мамина голова была склонена набок, темные волосы занавесили лицо. В мигающем свете я вдруг отчетливо увидела, как неподвижно она лежит. Ее грудь не вздымалась и не опускалась. Я попыталась отыскать на шее пульс.
Он не прощупывался.
Я отчаянно затрясла ее:
– Мама, очнись!
Слезы текли у меня по лицу. Я просунула ладонь ей под щеку. Лампа перестала мигать, и комната озарилась слабым светом.
– Мама!
Я схватила ее за плечи и потянула вверх. Ее голова безжизненно мотнулась и упала на грудь. Я отпрянула, и ее тело повалилось на матрас, неестественно спружинив.
Я сползла на пол, давясь слезами.
Мамина голова лежала на кровати, неестественно вывернутая и обращенная лицом ко мне.
Глаза у нее были совершенно пустые, точно у куклы.
Глава 4. Прыжок через могилу
Моя комната по-прежнему выглядела как моя комната, никуда не делись ни полки, заставленные альбомами, ни стаканчики, набитые сломанными карандашами и кусками угля. Кровать по-прежнему стояла в центре, точно остров, так что я могла лежать на ней и разглядывать плакаты и рисунки, развешанные по стенам. Репродукция «Леди Дэй» Криса Беренса по-прежнему висела на моей двери – прекрасная девушка под прозрачным колпаком, парящим в небесах. Сколько ночей я провела, сочиняя ис тории о пленнице, томящейся за стеклом. Во всех них ей в конечном итоге удавалось найти выход.
Теперь я не была в этом так уверена.
У меня было два дня, чтобы разобрать комнату и упаковать все, что было мне дорого. Все, что делало эту комнату моей, что составляло мою личность. За прошедший месяц я сто раз пыталась это сделать, но так и не смогла себя заставить. Поэтому я призвала на помощь единственного оставшегося человека, которому эта комната была дорога почти так же, как и мне.
– Кеннеди, прием! Ты вообще слышала, что я сказала? – Элль помахала в воздухе одним из альбомов. – Куда их складывать? Вместе с твоими рисовальными принадлежностями или с книгами?
Я пожала плечами:
– Куда хочешь.
