– А ещё?
В голосе Джисперта прозвучало нескрываемое веселье, и я, увы, осеклась. Просто на этом мои познания действительно заканчивались, и это при том, что вопросом пусть не рьяно, но всё-таки интересовалась.
Списки обладателей Древней крови в газетах и справочниках, увы, не печатали, и знали мы действительно немного. Но…
– Айрин, людям свойственно сочинять небылицы, – снова заговорил Джисперт. – И чем меньше у них информации, тем охотнее они это делают. Нам известно, какие слухи ходят о Древней крови, и мы могли бы эти слухи развеять, но зачем? Наделённые Древней кровью рождаются в семьях аристократов, где все и так знают правду. А если вдруг внезапно произойдёт тот единственный случай из ста, когда дар проснётся в простолюдине, то существует Храм, где всё объяснят.
Я откинулась на спинку стула и уставилась на собеседника невидящим взглядом. Какая-то логика в его рассуждениях точно имелась, но мне как тому самому «внезапному случаю из ста» легче не стало.
– А если простолюдин в Храм не пойдёт? – К счастью, мой голос не дрогнул, прозвучал совершенно спокойно.
– Да куда он денется? – встрял Осберт. – Ведь законы, в отличие от сведений о Древней крови, полностью прозрачны.
Меня едва не передёрнуло. Прозрачны, ага. Вот только…
– Это всё неправильно, – сказала я. – Нечестно.
Лорд Джисперт сделал недоумённое лицо, а Осберт поинтересовался:
– Что именно? В чём неправильность и нечестность?
Я хотела объяснить, но не смогла, а в разговор вступил герцог Раванширский.
– Айрин, Древняя кровь – дар достаточно ценный, и привлекать к нему лишнее внимание глупо, – сказал он. – А все эти развенчания мифов, вся пропаганда и есть то самое привлечение внимания, которое совершенно ни к чему. Добавить сюда тот момент, что Древняя кровь проявляется в среде аристократии, и становится очевидно – простому народу знать подноготную незачем. Смысла нет, понимаешь?
Я подумала, и… да, поняла.
Старик был прав, только легче от этого опять-таки не стало. Впрочем, какого-то глобального сожаления по поводу того, что не пошла в Храм, где могли всё объяснить, я тоже не испытала. Выбор сделан, причём не вчера, а шесть лет назад.
Как итог я глубоко вздохнула и сказала:
– Хорошо, предположим, что всё не так ужасно, как может показаться со стороны. Но ведь после брака женщина с Древней кровью полностью переходит во власть мужа…
– Да, – подтвердил лорд Джисперт. – И что тут страшного?
Я почувствовала прилив возмущения и невольно покосилась на леди Элву. Маркиза, в отличие от меня, осталась абсолютно спокойна – уж кого-кого, а её этот момент точно не волновал.
Разумеется, вспомнилось всё увиденное в замке, и спокойствие леди обрело некоторый смысл. Маркизу в правах и желаниях точно не ущемляли, но ведь известны и другие случаи.
– Про баронессу Пейре слышали? – спросила я.
– Мм-м… – Отец семейства нахмурился, словно припоминая.
– Это про ту, которая яд приняла? – уточнила леди Элва. И после того, как я кивнула: – Ох, Айрин…
Элва всплеснула руками и сделала самое жалостливое личико. Потом сказала:
– Айрин, не хочу показаться чёрствой, но подобное могло случиться с каждой. Неудачный брак – это не новшество, и то, что барон и баронесса Пейре являлись носителями Древней крови, ничего не значит.
– Как это «не значит»? – возмутилась я. – Баронесса была собственностью мужа, если бы не это, она бы смогла обратиться за помощью.
– Айрин, это лишь предположение, – вмешался Тунор. – Ежегодно в Империи совершается около сотни самоубийств среди женщин. Вернее, среди тех женщин, которые имеют право на защиту…
– Что ты хочешь этим сказать? – не поняла я.
– Право на защиту не есть гарантия, – пояснил адвокат. – Утверждать, будто в смерти баронессы виновата именно Древняя кровь, – глупо. Там, скорее всего, был целый букет причин, и тот факт, что баронесса находилась вне правового поля…
– Хорошо, – перебила я. – А графиня Караорская? Она в пропасть бросилась.
Тунор шумно вздохнул.
– Если отодвинуть эмоции и взглянуть на цифры статистики, – сказал он, – то совершенно ясно, что количество происшествий среди обычных людей несравнимо выше. Причём по всем показателям, включая жестокость.
И уже не мне, а брату:
– Осб, подтверди.
