пистолет и патроны.
Я не успела спуститься с крыльца, как послышались шаркающие звуки. Джейми схватился за кинжал, потом, приглядевшись получше, убрал руку, удивленно вскидывая брови. Я тоже вытянула шею.
Из-за гор товара, подозрительно озираясь, точно крыса, вышла женщина. Не то чтобы эта грузная особа с кудрявыми волосами походила на мелкого грызуна с мусорной свалки, но помаргивала она точно так же.
– Уходите, – велела она.
– Доброго вам утра, мэм. Я Джейми Фрейзер из…
– Мне плевать, кто вы такой. Уходите.
– Не уйду, – твердо заявил он. – Я должен поговорить с мужчинами в вашем доме.
На лице ее проступило странное выражение: не то тревога, не то задумчивость, не то вовсе насмешка.
– Долш-шны? – переспросила женщина, чуть шепелявя. – Кто ж вам такое шкажал?
У Джейми покраснели уши, но он терпеливо ответил:
– Губернатор, мэм. Я полковник Джеймс Фрейзер. Собираю отряд милиции. Все здоровые мужчины от шестнадцати до шестидесяти должны вступить в наши ряды. Будьте добры, позовите мистера Бердсли.
– Ми-лит-шия? – повторила она по слогам непривычное слово. – И с кем ше вы будете шражаться?
– Если повезет, ни с кем. Однако приказ отдан, и мы обязаны его соблюдать.
Джейми взялся за крестовину окна и тряхнул ее на пробу. Раму сделали из хлипких сосновых дощечек, давно рассохшихся, – их легко было выломать одним движением.
Хозяйка прищурилась и задумчиво поджала губы.
– Ждоровые муш-щины… Хм, у нас таких нет. Был шлуга, но он шбежал. Все равно б вам не шгодился – глухой как пень и немой. Если поймаете, можете жабирать.
Судя по всему, побег Кесайи особой шумихи не вызвал. Я с облегчением перевела дух. Джейми, однако, так легко не сдавался.
– А мистер Бердсли дома? Я хотел бы с ним поговорить.
Он снова тряхнул раму, и сухое дерево треснуло с шумом пистолетного выстрела.
– Он не принимает гош-штей, – ответила женщина, и в ее голове вновь прорезались странные нотки: тревога пополам с радостным волнением.
– Он болен? – вмешалась я. – Я могла бы помочь. Я врач.
Она шагнула вперед и хмуро уставилась на меня из-под растрепанных темных волос. На свету женщина оказалась моложе, чем я думала: ни морщин, ни отвислой дряблой кожи.
– Врачш?
– Моя жена – известная целительница. Индейцы называют ее Белый Ворон.
– Колдунья? – Женщина вытаращила глаза и попятилась.
Было в ней что-то странное, и я только теперь поняла, что именно. Вопреки вони и разрухе в доме, сама женщина была в чистом платье с вымытой головой – хотя в это время года люди не купались месяцами, чтобы не подхватить простуду.
– Кто вы? – прямо спросила я. – Миссис Бердсли? Или мисс?
Да ей же не больше двадцати пяти! Плечи под платком округлые, бедра широкие, почти касаются бочек. Видно, торговля с чероки приносит немалый доход, способный прокормить семью… но не слуг.
– Я миш-шиш Бердшли.
Тревога исчезла. Хозяйка смотрела на меня, задумчиво пожевывая губы. Джейми сжал пальцы, и рама хрустнула.
– Входите уш.
И снова те же интонации: вызов и бешеная радость. Женщина направилась к двери. Я заметила, что она хромает, – одна нога волочилась по деревянному полу.
Кряхтя и сопя под нос, она принялась возиться с замком. Засов громыхнул и с громким стуком упал на доски. Перекошенная дверь, однако, не желала открываться; Джейми надавил плечом, и та с натужным скрипом распахнулась. Интересно, когда ее трогали последний раз?
Видимо, целую вечность назад. Джейми фыркнул и закашлялся, стараясь дышать только ртом. Я тоже, хотя запах все равно разил наповал. Кроме испорченных товаров, в доме нещадно воняло застоялой мочой и фекалиями, гнилью и чем-то еще. Я на пробу шевельнула ноздрями, стараясь не вдыхать лишнего.
– Как давно болен мистер Бердсли?
Во всем этом смраде я разобрала яркий запах болезни. Не только высохшей рвоты или свежего гноя, но и плесневелый душок, присущий любому серьезному недугу.
