– Не знаю. Наверное, то же, что и твой отец… Ты так вкусно пахнешь…
Он намотал прядь волос на палец.
– Спасибо. Я попробовала тот новый шампунь, который мама сделала из масла грецкого ореха и бархатцев. А как же бедная жена Исайи из Гранит- Фолс?
– А что она? Джейми все равно не заставил бы Мортона вернуться к ней против воли… если она вообще жаждет его возвращения. И вряд ли ту девушку, Алисию, он увез силой, иначе твой отец не стал бы покрывать их побег. – Роджер откинулся на подушку, поглаживая пальцем рыжую бровь. – Думаю, самое лучшее, что можно было сделать в тех обстоятельствах – это дать молодым немного форы. А к утру снег смешался с грязью, так что и стаю медведей не выследишь, не говоря уж о парочке влюбленных.
Морозы сменились оттепелью, и домой милиционеры приехали в добром расположении духа, но по уши в грязи.
Брианна вздохнула, и от теплого воздуха по груди Роджера побежали мурашки. Она вдруг приподняла голову, с любопытством их разглядывая.
– Что такое? Я не всю грязь смыл?
Роджер умывался довольно торопливо, спеша в теплую постель.
– Нет. Просто мне нравится, когда у тебя мурашки. Волоски на груди встают дыбом, а соски сморщиваются.
Она пощекотала один из них, вызывая на радость себе новую волну мурашек. Роджер недовольно заерзал. Надо бы сменить тему. Он глубоко вздохнул и оторвал голову от подушки, с интересом принюхиваясь к густым ароматам, текущим с кухни.
– Что готовят?
– Гуся. Точнее, гусей, их там с десяток.
В голосе Брианны отчего-то послышалось сожаление.
– Здорово… – Он лениво провел ладонью по ее спине, бледно-золотой от сияния свечи. – А по какому случаю? Из-за нашего возвращения?
Брианна смерила Роджера долгим пристальным взглядом.
– На Рождество.
– Что?! – Он заморгал, пытаясь подсчитать дни; календарь в голове начисто сбился. – Когда?
– Завтра, идиот ты эдакий, – с нарочитым вздохом проговорила она, подалась ближе и проделала что-то невообразимое с его соском, а потом в шорохе постельного белья сползла вниз, лишая Роджера уютного тепла. – Ты что, не видел украшения в доме? Мы с Лиззи заставили чертенят Чишолмов наломать еловых веток и три дня плели венки и гирлянды.
Ее голос из-под надеваемой сорочки звучал неразборчиво, но, как Роджер смел надеяться, без особой обиды.
Он сел и свесил ноги, поджав пальцы, когда босые ступни коснулись холодных деревяшек пола. В их собственной хижине у кровати лежал плетеный коврик, однако там сейчас обосновались Чишолмы… Роджер запустил руку в волосы, срочно придумывая себе оправдание.
– Я ничего перед собой не видел, только тебя одну.
Это истинная правда – а она, как известно, лучше самой сладкой лжи. Высунув голову из сорочки, Брианна с прищуром уставилась на Роджера, но, увидев его искренний взгляд, медленно улыбнулась.
Она подошла к постели и обняла его, окутывая запахом бархатцев, душистого белья и молока. Ребенок скоро опять проголодается… Смирившись, Роджер обхватил ее за бедра и привлек к себе, чтобы хоть на секунду прижаться лицом к пышной груди.
– Прости… Совсем забыл. Иначе обязательно привез бы тебе с Джемом что-нибудь в подарок.
– Что, например? Кусочек Исайи Мортона?
С тихим смехом она высвободилась и стала заплетать волосы. На запястье покачивался браслет, который Роджер подарил ей в прошлый сочельник.
– Ага. Из его шкуры вышел бы неплохой переплет для книги. Или ботиночки Джему.
Путь домой был неблизок. Роджер не чуял под собой ног от усталости и хотел лишь одного подарка: снова нырнуть с Брианной в постель и провалиться в глубокий сон любовных грез. Однако его звал долг, и Роджер, зевая и помаргивая, встал.
– Значит, на ужин сегодня гусятина? – уточнил он, копаясь в груде грязной одежды. Где-то должна быть чистая рубаха, но раз хижину заняли Чишолмы, а Брианна перебралась в комнату Уэмиссов, Роджер не представлял даже, где теперь искать свои вещи. Да и нет смысла надевать чистое, чтобы отмывать хлев или кормить лошадей. Переоденется потом, к ужину.
– Угу. А на завтра миссис Баг запечет половину свиной туши. Гусей я подстрелила вчера, и она решила их не коптить. Мы надеялись, вы успеете вернуться к празднику.
В ее голосе опять прозвучали странные нотки.
– Ты что, не любишь гусятину?
– Никогда ее даже не пробовала. Роджер…
– А?
