– Просто хотела спросить. Ты знаешь…
– Что знаю?
Голову еще заполнял приятный туман усталости и любовного истощения. Брианна успела надеть платье и уложить косу, а он до сих пор искал чулки и ботинки. Роджер рассеянно тряхнул штаны, и осыпавшиеся с них комки грязи градом застучали по деревянному полу.
– Ты что делаешь! Что с тобой такое?! – рявкнула вдруг Брианна. Она раздраженно вырвала у него штаны, распахнула ставни и с силой принялась выбивать их за окном. Потом швырнула штаны через всю комнату обратно Роджеру.
– Эй! Это с тобой что такое?!
– Со мной?! Ты раскидал грязь по всему полу – и обвиняешь меня?!
– Прости. Я не подумал…
Она сдавленно хмыкнула. Роджер торопливо сунул ногу в штанину, повинуясь чисто мужскому рефлексу. Назревала буря, а любую опасность лучше встречать не с голой задницей. Поспешно завязывая пояс, он затараторил:
– Слушай, прости, я совсем забыл, что скоро Рождество. Я… у меня были важные дела. Я все исправлю. Давай, когда поедем в Кросс-Крик на свадьбу твоей тетушки, я…
– К черту гребаное Рождество!
– Что?..
Он замер, так и не успев застегнуть штаны. Даже в сумраке комнаты было видно, как Брианна наливается краской.
– К черту Рождество, и Кросс-Крик пусть катится ко всем чертям вместе с тобой!
Мимо его уха просвистела деревянная мыльница, с силой грохнувшая о стену.
– Да подожди ты, черт бы тебя побрал!
– Не смей при мне выражаться!
– Ты ведь сама…
– У тебя, значит, «важные дела», да?!
Брианна схватила с умывальника большой фарфоровый кувшин. Роджер пригнулся, но она опомнилась и поставила его на место.
– Я весь последний месяц провела по уши в стирке и детском дерьме, среди истеричек и орущих младенцев, пока ты занимался своими «важными делами», и вот ты заявляешься весь в грязи и топчешься по чистым полам! Ты хоть представляешь, каково скоблить их, стоя на четвереньках? Этим гребаным щелоком?
Она затрясла перед ним руками.
– Ты даже на сына не взглянул и ни слова о нем не спросил – а он, между прочим, научился ползать! Тебе хотелось поскорее завалиться в постель, и ты даже не побрился!..
Роджер почесал куцую бороду.
– Я… хм… просто решил, что ты тоже хотела…
– И пусть! – Брианна топнула, поднимая облачко пыли. – Это здесь ни при чем!
– Ладно. – Он наклонился за рубашкой, опасливо кося на Брианну одним глазом. – Выходит, ты так взъярилась, потому что я не заметил чистые полы?
– Нет!
– Нет, – повторил он, глубоко вдохнул и попробовал снова: – Значит, из-за того, что я забыл про Рождество?
– Нет!
– Тогда потому, что я поспешил заняться с тобой любовью?
– НЕТ! Ты можешь уже заткнуться?!
Роджер и сам над этим подумывал. Однако непреодолимое желание докопаться до правды его не оставляло.
– Тогда я не понимаю, почему…
– Вот именно! В этом-то все и дело!
Развернувшись на голых пятках, она протопала к сундуку возле окна и принялась в нем рыться, что-то злобно бормоча под нос.
Усилием воли Роджер смолчал и рывком натянул грязную рубашку. Он был раздражен и чувствовал себя виноватым – убойная смесь эмоций. Дальше он одевался в напряженной тишине, то и дело порываясь задать новый вопрос, но вовремя спохватываясь, чтобы не разжечь ссору.
Брианна нашла чулки, судорожно натянула их и сунула ноги в разбитые ботинки. Встала лицом к окну и часто задышала, точно перед прыжком в воду.
Роджера так и подмывало сбежать, пока она не видит. И все же он не мог уйти, не выяснив сперва, где совершил ошибку (одному Господу ведомо какую!). Он подошел к ней сзади и положил руки на плечи. Брианна его не оттолкнула, не попыталась засадить ботинком по ноге или заехать коленом в пах,
