работали в одном секторе рынка…
Сказано было несколько замысловато, но суть я уловил.
– Этот сектор находился в море Рифф?
– Да. Теперешнее прозвище из тех времен, хотя я дослужился всего до боцманмата. Когда я только завербовался на свой первый корабль, о Хромом Юле и его «Леди Жанне» уже легенды рассказывали. Большая часть, конечно, были враками, но согласитесь – о ком попало даже врак рассказывать не будут. Везучий был, чертяка. Редко когда без куша возвращался. А потом вдруг все бросил и уехал неизвестно куда.
– Он говорил, что ногу потерял при абордаже…
– Врал. Ногу ему еще в детстве кракен отхватил. Я очень удивился, когда его здесь увидел. Жаль старика. Очень жаль. Если бы я знал, что так получится, то помог бы ему уехать из города.
Если бы я знал, что так получится, то вообще из города не уезжал бы. У меня не было причин доверять этому Шкиперу, но доверять очень хотелось. Он мне чем-то нравился, хотя нравиться вроде бы не должен был. Так что я опустил меч, кляня себя за мягкосердечие.
Шкипер удовлетворенно кивнул головой. Не оборачиваясь, он сказал:
– Болтун, ты знаешь, что должен делать. Иди распорядись. Я хочу, чтобы людей, принимавших участие в поджоге «Овцы и мельницы», доставили ко мне живыми. Скажи, что заплачу по десять монет за каждого целого.
Болтун вышел, и новый глава Семьи обратился уже ко мне:
– Хотите задержаться? Предупреждаю – потом вам придется сильно поторопиться. Я должен буду предпринять какие-нибудь действия для вашей поимки, иначе меня просто не поймут наверху.
– Пожалуй, нет. Я отправлюсь сразу. А как вам Болтуна удалось завербовать?
– Безо всяких усилий. Он доброволец. Дело в том, что когда господин Ярек Шлимманн был молодым солдатом Семьи, он неудачно пошутил. Такое случается. Но господин Нагзон, бывший в то время лейтенантом, посчитал себя оскорбленным и лично отрезал язык господину Шлимманну. Взамен языка Шлимманн получил свою теперешнюю кличку, и он до сих пор считает, что это был неравноценный обмен. Тем не менее, когда Нагзон стал Большим, Болтун служил ему верой и правдой, не помышляя о мести. Однако Большой и тут исхитрился все изгадить. Он убил девчонку, в которую Болтун был влюблен. Удивлены? Зря. Такое тоже случается, и влюбляются даже такие, как Болтун. Девочку вы, кстати, знали. Вы у нее останавливались на ночь после того, как убили Креста. Кира Риг. У нее было заведение в Центре.
Мне стало совсем паршиво, и я опустился на стул.
– Ее убили из-за меня?
– Ну-у… Да. Я думаю – да. Но если вас волнует, что Болтун винит вас в ее смерти… – Он умолк и внимательно поглядел на меня. – Нет. Я вижу, что вас волнует вовсе не это. Простите, но тут я помочь не могу. Могу только сказать, что самому Бобо такая идея в голову прийти не могла. У меня есть кое-какие мысли…
– Покороче.
– Последние несколько недель Большой крепко снюхался с нашим бургомистром. У них и до этого были общие дела, так что я особого внимания на это не обратил, а зря. Все эти новые люди, убийство Юла и этой девочки – подача с той стороны поля. Уверен. Кстати, что вы собираетесь делать с этим Снейком?
– А с ним что не так?
– Да все вроде так… Но «Поросенок и соловей»…
– Оставьте его. Пусть работает. Все. Прощайте. Меня не убьют, если я выйду через парадный вход?
– Мои люди – нет, а людьми Большого Болтун уже занялся. Думаю, вам нечего опасаться. Прощайте, и надеюсь, что мы больше не увидимся.
Я лежал на жесткой кровати и страдал от похмелья. Надо было попытаться собрать организм в кучу и доползти до бара, который находился на первом этаже, но меня начинало тошнить от одной мысли об этом. Вообще-то меня начинало тошнить от любой мысли. С трудом подняв руку, я поглядел на хронометр. Половина девятого. До прихода мальчишки-коридорного с выпивкой и газетами оставалось еще полтора часа. Нужно вставать. Тем не менее никаких попыток к вставанию я не предпринял. Полежу еще немного, а потом все как-нибудь образуется. Терпение – первая добродетель разведчика.
В Лиа Фаль я находился уже две недели. Отвратительный и сумасшедший город с отвратительными и сумасшедшими жителями. Впервые я в него попал, когда мне было лет двенадцать-тринадцать. Тогда, помню, он мне понравился – шум, гам, масса необычных существ и вещей. Прямо бесплатный цирк под открытым небом. В Лиа Фаль, как в сточную канаву, стекались отбросы со всей Федерации. Такого количества нищих, бездомных, наркоманов, калек и припадочных не было ни в одном городе. Это с одной стороны. С другой – такого количества чокнутых старых миллионеров, красивых и доступных женщин, а также юных наследников огромных состояний, одуревших от шальных денег, тоже не было ни в одном городе. Постоянные шествия, представления, фейерверки… Лиа Фаль был праздником, который всегда с тобой. Независимо от того, хочешь ты этого или нет. Это был город фантастических денег. Состояния создавались за один день и прожигались за час. На сумму, которую я платил за сутки проживания в этой паршивой гостинице, Лео Лев мог бы
