– Нет. Я собираюсь много отдохнуть.
– Понимаю. Может, завтра?
– Может.
Мне стремительно плохело, и, не тратя силы на разговоры, я направился к дому, где мы до этого ночевали. Нагуаль шел рядом. Лицо у Эрлика было белым как мел и покрыто крупными каплями пота. Я хотел спросить, как он себя чувствует, но язык отказался повиноваться. Перед глазами плыли разноцветные круги. Я сделал еще несколько шагов и потерял сознание.
– Не двигайся.
Я лежал на животе на широкой лавке. Из моего положения была видна только часть комнаты. Шагах в пяти от меня на такой же лавке лежал Эрлик без рубашки. Я подумал, что если моя спина выглядит так же, как его рука, то я себе не завидую. Полина производила какие-то операции над моей спиной, но своего тела ниже подбородка я не чувствовал.
– Что там у меня?
– Плохо, – немного помолчав, ответила чародейка.
– Так же, как у Эрлика?
– Нет. У Эрлика хуже. Но он нагуаль. Он выкарабкается.
– А я, значит, нет?
– Я этого не говорила, – Полина присела на корточки, чтобы я видел ее лицо. – Послушай, Питер, все очень серьезно, но пока еще не смертельно. Главное – меньше двигайся, чтобы кровь не так быстро разносила заразу по телу. Женщины из деревни уже готовят лекарства. Они знают о нежити больше, чем я. Все обойдется. Просто меньше двигайся. А для этого выпей отвару. Ты его выпьешь и заснешь. Так будет лучше.
Отваром она поила меня с ложечки, потому что голову я поднять не мог. После этого я заснул.
Очнулся я уже здоровым и бодрым. Повертел головой – в комнате никого не было, даже Эрлика. Соседняя лавка пустовала. Я сел, завернувшись в простыню. На мне была надета только собственная кожа. Жутко хотелось пить. Еще больше хотелось есть, но разгуливать по дому голышом в поисках пропитания, наверное, не стоило. Кто знает, какие тут нравы и обычаи. В деревнях, я слышал, очень строго относятся к вопросам морали и нравственности. Сзади хлопнула входная дверь.
– Полина, – крикнул я, оборачиваясь.
Это была не Полина, а Каринэ с ведром воды.
– Очнулись? Как вы себя чувствуете?
– Как чемпион. У вас нет тут парочки медведей, чтобы я мог побороться с ними до завтрака?
Она счастливо засмеялась.
– Нет. Всех, которые были, Эрлик уже заборол.
– Жаль. Тогда хоть к завтрашнему утру наловите. Где Эрлик, как он?
– Да он еще четыре дня назад встал.
– Четыре? А сколько же я спал?
– Шесть дней. Я постоянно вас отваром поила, чтобы вы двигались меньше.
– Понятно. А теперь-то мне двигаться можно?
– Конечно.
– Тогда я хотел бы получить назад свои штаны.
Она прыснула в кулак, как девчонка.
– Сейчас принесу.
Это были не мои штаны. И рубашка не моя. И куртка. Все было не мое.
– А где мои вещи?
– Мы сожгли все вещи. И ваши, и других людей. А металл очистили огнем. Иначе это все может начаться у нас. Через год, или через пять лет, или через десять.
– Ясно. Отвернись, я хочу одеться.
Мне показалось, что она расстроилась. Едва я успел натянуть штаны, как зашла Полина.
– Ба! Пробуждение героя! Как себя чувствуешь?
– Когда съем лошадь, мое счастье будет абсолютным и безоговорочным.
– Ой! Я совсем забыла! – Каринэ схватила ведро и юркнула за дверь.
Полина лукаво посмотрела ей вслед, но сразу же посерьезнела.
– Питер?
