– И что это, лорд Эон?
Перед глазами мелькнул образ Доланы, ее тощей груди, вздрагивающей от спазмов.
– Желание выжить, – сказала я.
Мы переглянулись, каждый молча оценивал нового союзника.
– Согласен, – ответил принц и коснулся пальцами лба и груди, закрепляя договор.
Павильон Мирского просвещения казался скромным по сравнению с пышностью прочих покоев дворца. Самым интересным в нем оказался учитель Пран: старый евнух с такой тонкой и бледной кожей, что сквозь нее просвечивали вены. Локон, оставленный на бритой голове, свидетельствовал о том, что перед нами ученый муж. Видимо, он жил прямо в павильоне, хотя никаких личных вещей я там не заметила. Возможно, Пран каждое утро прятал свой футон в высокое бюро или же складывал вместе твердые подушки, на которых мы сидели, и спал под низким столом.
– …и в библиотеке есть ответы на практически любые известные человечеству вопросы. Я почту за честь показать вам ее после урока, – сказал Пран, разведя руки и показывая таким образом на обступающие двор здания.
Я виновато кивнула, осознав, что отвлеклась на собственные мысли:
– Спасибо. Мне было бы очень интересно.
Откуда-то из глубины гарема доносились чарующие звуки.
– Леди упражняются в игре на музыкальных инструментах, – прошептал мне принц, когда навязчивая мелодия заиграла вновь.
– У нас есть все труды великих философов, – продолжил Пран, – а на картах изображен весь известный нам мир.
– Учитель Пран – хранитель библиотеки, – пояснил принц. – И все про нее знает.
Наставник скромно поклонился:
– Все мне неизвестно, ваше высочество. Но я считаю за честь заботиться о коллекции. Это действительно потрясающе – ученые со всего мира приходят к нам, чтобы познакомиться с нашими свитками.
– Они заходят в гарем? – удивилась я.
– Только в этот двор, – ответил мне Пран. – С восточной стороны есть небольшой вход, Врата ученых, через которые можно попасть в библиотеку. На входе, кстати, тщательно проверяются все рекомендательные грамоты.
– Днем библиотека открыта только для ученых, – продолжил принц. – Леди из гарема берут уроки утром, сразу после меня. Не так ли, учитель? – весело переспросил он.
Пран пошел красными пятнами.
– Именно так, ваше высочество.
Принц наклонился ко мне:
– Моя сестра изрядно мучит беднягу. Вечно задает вопросы и пытается оспорить его ответы.
– Я не знал, что леди тоже получают образование. Как ученые, – заметила я. От одной этой мысли у меня мурашки побежали по коже.
Принц энергично закивал:
– Отец говорит, что не потерпит в своем окружении невежественных дурочек. А мои сестры однажды выйдут замуж и займут видное положение и должны будут уметь намного больше, чем играть на музыкальных инструментах и танцевать. Разумеется, есть те, кто считает образованную женщину сущим наказанием. – Принц лукаво посмотрел на учителя Прана. – Но приказы императора не оспаривают. Не так ли, учитель?
Пран поклонился в пояс:
– Божественный повелитель так же мудр, как и великодушен.
– Рад это слышать, – донесся голос от двери.
Мы повернулись и увидели императора, сидевшего в паланкине, который несли двое крепких слуг. По бокам стояли королевский врач и пара его евнухов.
– Отец! – воскликнул принц. – Ты не говорил, что придешь сегодня.
Император махнул рукой вперед, и солнечный луч сверкнул на его покрытом золотой краской указательном пальце. Слуги внесли повелителя в комнату и осторожно поставили паланкин во главе стола. Врач, на этот раз разряженный в одежды синих оттенков, встал рядом и приказал евнухам поправить скамеечку под ногами императора.
– Довольно! – рявкнул правитель.
Длинная пурпурная туника висела на императоре как на вешалке, а чистая белая жемчужина в основании горла лишь подчеркивала болезненную желтизну кожи. Император выглядел еще хуже, чем на ужине.
Взмахом руки он отослал слуг прочь. Врач и евнухи поклонились и, пятясь, покинули комнату. Принц упал перед отцом на колени. Я коснулась лбом пола, рядом простерся Пран.
– Ну же, каково правило павильона Мирского просвещения? – пожурил император.
