— Ты хочешь океан?
— Да, подай его мне!
Она моргнула, и Рейзо рассмеялся:
— Нет, дурашка, я не хочу весь океан. Я хочу просто посмотреть на него. Дома все только и говорили, что об океане, но вот я провел в Ингридане уже почти три недели, а не видел его даже краем глаза. Впрочем, я знаю, что нам не следует покидать дворец, так что мне не повезло.
Дэша таращилась на него так, будто упоминание об океане было не менее оскорбительным, чем демонстрация миру собственной задницы.
— Что? — спросил Рейзо.
— Ты назвал меня дурашкой.
— Ой. И правда! А мы едва знакомы. В смысле, прошу прощения.
Она рассмеялась и подергала его за рукав. От этого прикосновения ему захотелось привстать на цыпочки, чтобы казаться выше.
— Ты можешь звать меня дурашкой, сколько тебе угодно, и уж точно можешь посмотреть на океан.
— Правда? В смысле, нет, не могу. Это небезопасно.
— Этим утром я беседовала с лордом Белваном и леди Мегиной, и они договорились, что Ингридану пора заметить присутствие байернцев. На мой взгляд, из прогулки на побережье выйдет отличный первый выход в свет. Мы отправляемся завтра, после второго колокола, лорд Рейзо.
Он хотел было возмутиться, что второй колокол — это слишком рано, всего лишь через час после рассвета, а затем подумал, что лучше бы ему внести поправку насчет собственного лордства. Но это «лорд» довольно-таки уютно устроилось перед его именем, и, пока он мешкал, Дэша повернулась, чтобы уйти. И врезалась в Энну, вынырнувшую из конюшни.
— Ой! — вскрикнула Дэша при виде Энны.
— Ой! — вскрикнула Энна при виде Рейзо.
Дэша не стала задерживаться и извиняться, а просто удалилась легкой быстрой походкой.
— Что ты задумала, Энна-девочка? — спросил Рейзо.
Энна невинно улыбнулась:
— Ничего. Пойдем завтракать.
Он заподозрил, что подруга пытается его отвлечь, но завтрак и впрямь казался разумным планом действий.
На следующее утро второй колокол ударил так, что его гул отдался дрожью в костях, а в голове у Рейзо загудело. Юноша резко вскочил, его сердце забилось сильнее от напоминания, что сегодня он выедет за ворота дворца.
В конюшне байернцы пили чай и седлали лошадей. Одна из разносивших чай служанок разделила свои пышные золотистые волосы на два хвостика и теперь напоминала кролика с огромными вислыми ушами. Когда она подошла к Рейзо, тот узнал в ней Пелу из пекарни — одну из тех мрачно косящихся на него девушек, которые, похоже, мечтали выцарапать его байернское сердце собственными ногтями.
— Доброе утро, Пела. Как там Цинни? — пытаясь проявить дружелюбие, спросил он о кухарке, два дня назад вывихнувшей лодыжку.
— Развалилась в кресле, делает всю легкую работу и далеко не такая хорошенькая, как я.
Пела подала ему чашку с чаем и задержала пальцы на его руке на мгновение дольше, чем это было необходимо.
«Ха, — подумал Рейзо, — вот так перемены».
От ее прикосновения ему захотелось выглядеть серьезным и мужественным, и он одним глотком осушил чашку обжигающе горячего чая. Пытаясь скрыть боль от ожога, он повернулся к лошади и хотел вскочить в седло, но оказалось, что ему придется карабкаться вверх, чтобы хотя бы попасть ногой в стремя. Усевшись наконец верхом, Рейзо обнаружил, что стремена подтянуты до самого верха и его колени торчат вровень с лукой седла.
— Что за…
Ему пришлось спешиться и отпустить ремни. К этому времени Пела уже ушла подавать чай Тумасу и завязала с ним довольно близкую беседу.
— Новое седло? — спросил подъехавший Финн.
— Финн, видишь посредницу… посредника… а, неважно, ту рыжую девушку? — не глядя в ее сторону, махнул рукой Рейзо. — Как по-твоему, она хорошенькая?
Финн мельком взглянул на Дэшу:
— Ну, ничего так.
— Правда? Всего лишь «ничего»?
Финн пожал плечами.
Рейзо закатил глаза и послал Пчелку шагом.
— И о чем это я? Он ведь не считает хорошенькой ни одну девушку, кроме Энны.
— А что, кроме Энны, есть и другие девушки? — парировал Финн.
