— Да ладно вам обеим. Если он знает слово огня, значит все ясно. Это и был друг Тумаса, а Ледел ему помогает.
— Возможно… — протянула Дэша, и Энна кивнула, как будто предвидя, что она собирается предположить. — Возможно, их больше одного.
— Привет! — окликнул их подошедший Виктар, как всегда окруженный друзьями. — Ну и духота же в городе. Нам срочно нужен свежий ветер с моря, эта осенняя жара уже начинает закисать.
— Привет, Виктар, — откликнулся Рейзо, пытаясь изобразить непринужденность. — Да, тут довольно-таки душно.
Он был совершенно не в настроении поддерживать пустую беседу с Виктаром. Тайна по-прежнему связывала ему руки, мысли ковыляли кое-как и не приближали его к разгадке. Спустя несколько мгновений неловкого молчания разговор подхватила Дэша. Рейзо смотрел на то, как они болтают, и пытался вогнать носок сандалии между булыжниками мостовой.
— Подойди-ка на секундочку, — окликнула его Энна осмотрительно ровным тоном.
Юноша напрягся в ожидании какого-нибудь упрека. Но вместо отповеди его подруга глубже ушла в себя, как будто какая-то сокровенная печаль силком притянула к себе ее внимание.
— Рейзо, — шепнула она, — мне пришла в голову одна мысль, хотя я надеюсь, что ошибаюсь. Опиши, как выглядели те тела.
Рейзо шмыгнул одной ноздрей:
— А ты не могла спросить о чем-нибудь поприятней? Скажем, чего бы мне хотелось на обед?.. Нет? Ну, они были черные. Окостеневшие, обугленные, неузнаваемые.
Она зажмурилась:
— Не думаю, что их действительно убили, Рейзо. Их не поджигали, если выражаться точнее.
— Можешь мне поверить, они были сожжены, а некоторые даже еще дымились.
— Но это звучит похоже… похоже на Лейфера.
Она на миг встретилась с ним взглядом. Энна имела в виду своего брата, который использовал дар мастера огня в первом сражении войны и от этого так разогрелся сам, что сгорел заживо.
— Когда кожа такая, как ты ее описываешь, это похоже не на сожженного человека, а скорее сгоревшего изнутри.
— Они сами себя сожгли? — изумился Рейзо и подергал себя за волосы. — Я в тупике. Я уже твердо уверился, что это Ледел, но теперь… Великие вороны, Энна-девочка, что за осиное гнездо. Любой может быть причастен к этому делу.
— В том числе и она, — прошептала Энна, кивнув в сторону Дэши, смеющейся над чем-то вместе с Виктаром. — Она знает, что я мастер огня. Не побоюсь тебе признаться: я чувствую себя такой же уязвимой, как гусь в руке повара, а бояться я не люблю.
Он глубоко вздохнул:
— Во время войны я обещал, что буду прикрывать твою спину. И я по-прежнему держу слово, Энна-девочка. Клянусь.
Энна потрепала его по волосам и ушла обратно к послу. Рейзо еще раз как следует взглянул на Дэшу. Она говорила, что не знакома с беловолосым воином, и все же теперь они с Виктаром держались вполне по-дружески. Но зачем бы ей лгать? А если они дружат, то, возможно, Виктар рассказал Дэше, что Рейзо — всего лишь паренек из Леса и что это означает бедность, низкое происхождение и полную неуместность его привычки ошиваться вокруг знатных девиц.
Треск дерева привлек внимание юноши к тренировочной площадке. Ледел упражнялся на мечах со своим заместителем, и взгляд его казался пустым, а под глазами от недосыпа темнели мешки. Рейзо невольно взъерошил рукой волосы, проверяя, не застряло ли там сено.
«Осталось четыре дня», — подумал он.
24
ПЕРГАМЕНТНАЯ КАРТА
На следующий день Рейзо надел свою простую белую одежду и затаился у дворцовых ворот. Один раз наружу вышел Ледел, и юноша с пересохшим ртом и тревожно стучащим сердцем последовал за капитаном, держась на почтительном расстоянии. Чуть к западу от Центра он потерял тирианца из виду и часами метался по боковым улочкам, пугаясь звука собственных шагов и жалея, что не попросил Энну и Финна помочь ему со шпионской работой.
«Но я не должен навлекать на нее еще большую опасность, — напомнил он себе, — иначе она может снова начать жечь».
Притащившись обратно в Тысячелетие, он пропустил ужин и рухнул на койку чуточку вздремнуть.
Рейзо проснулся, чувствуя себя помятым, измученным и полумертвым, и обнаружил, что проспал и вечер, и всю ночь. Вдали колокол объявил рассвет издевательски-радостным звоном. Юноша выполз из постели, по-прежнему в одежде и сандалиях, и яростно потер глаза — его мать частенько говаривала, что это помогает разбудить мозги. Совет будет голосовать за продолжение войны через два дня.
