напряжению похоронить их всех заживо. В деланом легкомыслии пышным цветом расцветали озорные проделки, и Рейзо не забывал перетряхнуть скатанную постель, прежде чем залезть внутрь. По крайней мере, больше не забывал. Ужи, конечно, безвредны, но разве мог он удержаться и не взвизгнуть по-щенячьи, когда холодное чешуйчатое тело скользнуло по его босым ногам?
Зачастую смех звучал вымученно; зачастую застольные песни дрожали и застревали в глотках. Рейзо знал, что он не единственный, кто вспоминает угрожающий стук дротиков в пиршественном зале и последовавшую за этим тишину, во время которой ему снова представилась война.
На четвертой неделе пути на юг Рейзо проснулся глухой ночью от рыданий. Звук казался неуместным, словно голос музыкального инструмента, не попадающего в тон. Душная темень новолуния, раскалывающие воздух всхлипы, весенняя стылость в дыхании ветра — все это напомнило Рейзо о той ночи, когда родилась его младшая сестренка. Четырехлетний, он проснулся ночью от плача матери, которая корчилась на полу и рыдала, сотрясаемая схватками. Он бросился к ней, тоже расплакавшись, и пытался хоть чем-нибудь ей помочь, пока не явилась соседка, выставившая их с братьями за дверь. На следующее утро все как будто забыли о минувшей боли, радуясь рождению малышки, но Рейзо не забыл.
Он выполз из спального мешка, прихватив с собой меч на случай, если обнаружится что-нибудь, с чем он мог бы сразиться, чтобы остановить страдание. Далеко идти не пришлось.
Энна ночевала в небольшой палатке рядом с посольской, а Финн спал перед ее входом. Приблизившись, Рейзо разглядел пустой спальный мешок Финна. Изнутри палатки доносились их голоса.
— Все хорошо, Энна, расскажи мне, — шептал Финн. — Станет лучше, если ты расскажешь.
— Мне показалось, я снова была там… Финн, я снова была там… — с трудом выдавила Энна сквозь слезы.
— Тебе приснилось, просто приснилось.
— Это была та, последняя битва, и я… жгла… и… и… и на меня шел человек… и он горел…
— Ш-ш-ш, все хорошо, все уже хорошо.
— Нет, послушай, он горел… и шел за мной… из-за того, что я сделала… и все было таким настоящим… — Энна помедлила, пытаясь справиться с дыханием. — На самом деле этого не было?
— Битва произошла почти год назад, — прошептал Финн, — и ты никому не хотела причинить боль, но тебе нужно было остановить войну, помнишь? Человека из твоего сна на самом деле не было.
— Ох… — Энна икнула и задышала спокойнее, но внезапно ее вновь сотрясли рыдания. Она успела только быстро выговорить: — Но я сожалею, так сожалею…
— Я знаю, милая, знаю. Прислонись ко мне, я тебя обниму.
Собственная голова и руки показались Рейзо тяжкими, как ночь. Не было ни врага, с которым он мог бы сразиться, ни чего-то еще, что он мог бы сделать, поэтому он вернулся в свою постель и уставился наверх, в пустоту между звездами.
Поутру форма Финна выглядела не такой опрятной, как обычно, а у Энны глаза были красными.
— Как дела, Рейзо? — спросила она, по обыкновению, весело.
— Доброе утро, Энна-девочка, — откликнулся Рейзо, возясь с попоной.
Не так-то просто оседлать Пчелку, пока кобылка тычется носом тебе в карманы в поисках припасенных лакомств.
Энна ушла тушить костры, на которых готовился завтрак. Каждый день она разжигала и гасила их, охотно оказывая эту мелкую услугу, когда ее не видели лагерные работники. Для всех, кроме байернских личных, ее дар мастера огня по-прежнему оставался тайной.
Как только Энна удалилась за пределы слышимости, Рейзо обернулся к Финну.
— Прошлой ночью… — шепнул он. — Такое часто случается?
Финн потер глаза:
— В последние несколько месяцев примерно раз в неделю, а то и чаще. Изи считает, что со временем, когда память поблекнет, Энне станет лучше. По-моему, ей нужна возможность использовать свой дар не для разрушения.
Он оглянулся на Энну, склонившуюся над только что погасшим костром, потом принялся седлать свою лошадь.
— Все, что она сделала, преследует ее, Рейзо. Я стараюсь ночевать поблизости, чтобы ей не приходилось просыпаться в одиночестве. Во дворце я обычно прокрадывался к ней в комнату и спал рядом с ней.
— Да уж, готов поспорить, — бросил Рейзо, ткнув Финна локтем в бок и выразительно подняв брови.
Финн остро взглянул на него:
— Не смей думать, будто я обхожусь с ней как с женой, пока мы не состоим в браке. Я сплю рядом с ней, чтобы утешать ее, вот и все. Я никогда бы не обесчестил ее.
Рейзо ухмыльнулся:
— Тогда тебе стоит жениться на ней.
