— Мы знаем меньше, чем он, но можем рассказать о других операциях. Это может быть очень интересным для вас.
— Это может быть интересно для нас? — спросил я у Коваля.
— Саня, мне лично по барабану, что они творили на чужих войнах. Но Великий и Ужасный может заинтересоваться.
— Потащишь всех «пиратов»?
— Надо подумать. Скорее всего, только тех, кто по-русски говорит.
— Мы все говорим по-русски, — моментально ответил Пабло.
— Значит, тех, кто больше знает, — с иронией предложил Коваль.
— Мы все знаем одинаково, — не сдавался «пират».
— Хорошо. Тех, кто больше воевал, — продолжил подтрунивать над пленным Леха.
— Мы все одного возраста и везде воевали вместе, — парировал он.
— Ну, тогда… — задумался Коваль, уже не зная, что предложить.
— Мы все рядовые, мы все итальянцы, мы все католики, — затараторил Пабло, отсекая любые признаки, по которым Коваль мог выбрать жертву.
— Все женаты? — решил подыграть ему я.
— Да.
— У всех есть дети?
— Да!
— У всех тещи?!
— Да!!
— У всех есть любовницы?!!
— Да!!! — на автомате выпалил он, а потом, спохватившись, поспешил сообщить: — Нет! Только у командира.
— Сколько их? — продолжал издеваться я.
— Две, — удивленно протянул он. — А откуда вы знаете, что не одна?
Мы расхохотались. До Пабло дошло, что мы шутим, и он напряженно улыбнулся.
— Коваль, — отсмеявшись, обратился я к Алексею, — парень убедительно бился за свою жизнь и жизнь товарищей. Будет нехорошо порешить их тут. Ты четверых сможешь довести?
— Смогу, — подтвердил он, — но у меня есть условие: Пабло, я сохраню тебе и твоим сослуживцам жизнь, если ты сам пустишь в расход оставшихся бойцов.
— Что я должен сделать? — не понял Леху Пабло.
— Ты лично убьешь оставшихся бойцов. Я дам тебе пистолет и четыре патрона, и ты сам их убьешь. Как тебе такой вариант?
— А вы точно нас возьмете с собой?
— Слово офицера, — заверил Коваль.
Пабло посмотрел в сторону Роджера и спросил:
— Командир, слову этого русского можно верить?
Роджер в ответ утвердительно закивал.
— Хорошо. Давайте пистолет.
— Не спеши, — осадил его Коваль и крикнул в сторону своих бойцов: — Лавруха!
— Уже несу, — отозвался второй радист Коваля и подошел к нам, держа в руках маленькую цифровую видеокамеру.
— Значит так, Пабло, слушай порядок действий: сейчас ты на камеру рассказываешь собственные анкетные данные. Потом все то же самое о каждом из своих сослуживцев. После чего получаешь револьвер с одним патроном и так же, на камеру, убиваешь одного из своих. После этого я вставляю в револьвер второй патрон, и ты делаешь то же самое. И так до тех пор, пока ты не убьешь четверых. Мы договорились?
— Да, — быстро и очень спокойно ответил тот.
Лавруха огляделся, попросил двух парней из своей группы сместиться в сторону, чтобы не попали в кадр, и включил камеру. Пабло прокашлялся и коротко рассказал о себе. Пока он рассказывал, бойцы Лехи поставили всех пленных, кроме Роджера, на колени. Как только Пабло закончил рассказывать о себе, Лавр повернул камеру на остальных пленных. В это время Коваль освободил Пабло правую руку и подтащил его к сослуживцам. Пабло быстро рассказал о каждом из них. После чего Леха приставил к его горлу нож, а в руку вложил револьвер. Раздался выстрел, потом второй, потом третий и четвертый. В итоге — четыре трупа с прострелянными головами. И ни разу никто из нас не попал в кадр. Лавр выключил камеру и сообщил:
— Стоп. Снято. Всем спасибо, все свободны, а Пабло был бесподобен!
Итальянец никак не выдал своих чувств. Только сигарету попросил.
— Саня, — задумчиво почесывая затылок, обратился ко мне Леха, — а ты бы смог так поступить ради своих парней или меня и моих головорезов?
