– Раза в два, а порой и в три. Ведь рельсы для них стараются прокладывать по прямой линии, сглаживая перепады местности по высоте. Вот и можно разгоняться до огромной скорости.
– Расскажи подробно, как они выглядят.
Пришлось рассказывать, попутно продолжая любоваться открывающимися пейзажами. Тем более что управлять корабликом Древних оказалось на удивление легко, всё-таки он – не парусное и не гребное сооружение. От возможных столкновений легко уходили заблаговременно благодаря высокой манёвренности. Ну а низкая просадка позволяла проходить по стоячим водам возле самого берега, что тоже значительно добавляло в скорости движения.
– Хорошо идём! Если не сбавим темп, то уже к ночи будем в Утином, – констатировал специалист по водным просторам часа через два после начала путешествия.
А чего сбавлять темп или делать частые остановки, коль сил для подпитки, а точнее говоря, управления магическим водомётом хватает? Поужинали на ходу захваченными с собой припасами, а остановку сделали только одну, для естественных надобностей. Хотя на борту и имелся некий гальюн в виде слива, в случае употребления накрываемый тентом, но разное строение тел сентегов и людей не позволяло пользоваться им в полной мере. Кстати, именно по этому подобию гальюна можно было определить, что плавер всё-таки был рассчитан на человека, а не на птицеобразного разумного. И уж тем более путешествовать было бы неудобно здесь колабам, сорфитам или драконам.
Хотя о крылатых мореплавателях вообще не могло идти речи. Зачем им непонятная скорлупка с водомётами, если они – полные хозяева воздушного океана? Куда хотят, туда и летят с завидной скоростью.
Во второй части маршрута Кремон выспрашивал у лоцмана, которого звали Виль-Ройт, о видимых на берегах городах, крепостях и башнях. А также о мостах, которые вызывали особое удивление, потому что подобных даже в Шиирнадаре, городе миллиона островов, не было. И Виль-Ройт оказался истинным знатоком не только фарватеров рек огромной империи, но и всего, что на берегах этих рек находится. За свои двести двадцать лет жизни он чего только не навидался и чего не наслушался. А уж про каждый мост знал отдельную легенду или историю. Потому что те остались в наследство сентегам ещё от Древних и за тысячелетия своего существования только всё больше и больше обрастали мифами и загадками.
Да и как рассказчик, он оказался на высоте. Умело нагнетал интригу, шокировал жуткими подробностями, акцентировал в нужном месте на страшных, потусторонних силах и довольно смачно, словно сам видел или участвовал, описывал жестокие стычки или сражения. И чем ближе к ночи, тем рассказы становились страшней и тревожней. Наверное, поэтому особенно впился в сознание рассказ, когда уже практически в полном сумрачном свете местной белёсой ночи подплывали к Утиному.
– Самый таинственный мост нашей империи находится в наиболее страшном и неприступном месте. И как раз на этой реке, в том месте, где она вытекает из Ничейных земель Лазурных Туч. Взгляду открывается широкое, уходящее вдаль дугой ущелье с отвесными скальными стенами. Вода там словно замирает на месте и как будто чернеет, – видимо, глубина огромная. Практически мост находится в черте Барьера, а потому и называется Непреодолимый. По берегам к нему подходят две дороги, но толку с этого нет. Ни по мосту, ни под ним ещё никому пройти не удавалось. Все, кто пытался это сделать, умирали в страшных мучениях. Потому что капилляры на коже лопались, кровь начинала выходить не сворачиваясь, и разумное существо, да, в принципе, и неразумное тоже, если учитывать сторожевых шейтаров, умирали в течение одной, максимум двух минут. Даже немедленное возвращение в пространство вне Шанны не спасает. Медиальты говорят, что там действуют постоянные гигантские структуры, которые используются в магическом оружии теплозар. Того самого, что кипятит кровь живого существа.
Рассказчик сделал паузу, убедился, что его слушают с неослабным вниманием, и продолжил:
– Что интересно, Барьер как бы подпускает подплыть под сам мост, да и по берегам к нему можно подобраться и даже начать переход на другую сторону, а вот дальше – только смерть. Но самое загадочное – это два жёлоба на его противоположной стороне. Они полого отходят из центра моста вниз и в стороны и упираются в отверстиях тоннелей уже непосредственно за Барьером, в стенах ущелья.
Кремон прочистил кашлем пересохшее горло и поинтересовался:
– Ну раз такие страхи вокруг того моста, да куча бессмысленных смертей, значит, и легенда имеется соответствующая?
– Как без неё, конечно, имеется! – подтвердил лоцман. И неспешно продолжил: – А гласит она о большой и сильной любви между юной Роу-Галь и красавцем Храм-Цаном. Влюблённые жили на разных берегах, в разных посёлках, которые, в свою очередь, кровно враждовали друг с другом. Встречаться при такой войне было сложно, но ловкий Храм-Цан чуть ли не каждую ночь переплывал на лодчонке реку, чтобы помиловаться с любимой хотя бы несколько часов. Они уже договорились создать семью и сбежать от родных в низовья реки, когда их последнее свидание было замечено родственниками юной красавицы, которой с той минуты грозила жуткая смерть на костре. Да и её возлюбленного заметили с другого берега его сородичи, решив казнить за сношения с врагом. Чудом влюблённым удалось сбежать из посёлков, но иной дороги не оставалось для побега, как к мосту. И когда их туда загнали, они в последнем желании обняться перед смертью бросились по мосту друг к другу. Вот тогда и произошло чудо, они остались живы! А потом, по одному из желобов, спустились на ту сторону и скрылись в тоннеле. А те, кто сгоряча погнался за ними, погибли все до единого. Их кости в назидание завистникам и не желающим жить в мире так и белеют грудами на мосту, потому что там всегда тихо и безветренно…
Опять долгая пауза, которую лоцман прервал лишь по причине скорого прибытия на место:
