ней? Может, стоит приглядеться поближе?
Многие, правда, сходились на мысли о том, что его великолепию просто наскучили утонченные соплеменницы, потому он и остановил свой выбор на «деревенской кобылке». Всякое болтали, одним словом. Некоторые, правда, болтовней не ограничивались, кое-кто норовил и юбку задрать, ну да с этими разговор был короткий – рука у меня тяжелая, и не посмотрю я, слуга это или благородный господин! А если такой вот вздумает герцогу нажаловаться на то, что его ключница оплеухой наградила, тот первый же его и высмеет…
Кое-кто даже пытался ко мне присвататься, да не совсем из простых. Тут я ненадолго призадумалась, но все же отказала, потому что понимала: замуж меня зовут не по любви и даже не ради денег… Самое большее через полгода муженек сообразит, что ничегошеньки особенного во мне нет, тут и начнет попрекать и скромным приданым, и скверным нравом, и сомнительным моим происхождением. Дед мой хоть и был герцогским бастардом, да не признанным, так что я никто и звать меня никак! Словом, отказала я одному, отказала другому, а там и женихи кончились. Я же решила, что лучше уж останусь сама себе хозяйкой, как бабушка моя. Если мне суждено одной век вековать, то так тому и быть, не пропаду и без мужа!
Постепенно жизнь в замке вошла в привычную колею, сплетни обо мне утратили свежесть и новизну: все принялись обсуждать одну даму, родившую двойню от егеря мужа, причем сам муж так ни о чем и не догадался, хотя весь замок чесал языками об этом происшествии. Потом приехала труппа бродячих артистов, за ними явился знаменитый певец с учениками, и обо мне вовсе позабыли…
Глава 5
Ну а через несколько месяцев к нам в гости снова пожаловали алии. Визит был обставлен с немыслимой пышностью, а все почему? Да потому, что на сей раз они привезли с собою ее великолепие госпожу Меланноэ.
Алийка была диво как хороша! Не знаю уж, откуда пошел слух, что их женщины все как одна тоненькие, хрупкие, – дунь и переломится… Ее великолепие, конечно, была изящна и стройна, а также обладала пресловутой изысканной бледностью, вот только бледность эта происходила не от болезненности и не от слоя белил и пудры, просто у алийки кожа была такой от природы, на диво и зависть простым смертным. А что до хрупкости… Видела я, как госпожа Меланноэ управляется со здоровенным жеребцом, – любой мужчина бы позавидовал!
Разумеется, господа наши так и увивались вокруг ее великолепия, она же никого не дарила особым вниманием, однако и резкого отпора не давала. Придворные дамы от злости изломали не один десяток вееров и перебили уйму фарфоровых безделушек, однако с госпожой Меланноэ им было не тягаться: иссиня-черные кудри и медовые глаза прекрасной алийки свели с ума всех, от подростков до глубоких старцев. Что уж говорить о его светлости, унаследовавшем от отца неутолимую тягу к красивым женщинам!
Меня, понятно, прелести ее великолепия нисколько не занимали, вот разве что любопытно было, зачем вообще она приехала в наши края? Уж не за тем ведь, чтобы головы кружить кому попало! На посла она никак не походила, не звалась супругой кого-то из прочих алиев… Неужели просто любопытство одолело, решила взглянуть, как люди живут? Почему бы и нет: по алиям невозможно угадать, сколько им лет, так что госпоже Меланноэ могло быть и двадцать, и двести двадцать!
Впрочем, скоро все стало на свои места: когда в свите ослепительной алийки я разглядела знакомое лицо господина Ирранкэ, то пришла к выводу, что красавица приехала исключительно ради того, чтобы отвлекать на себя внимание, и справилась с этим просто замечательно. Готова поклясться, никто и не заметил, как господин Ирранкэ улизнул из-за праздничного стола!
– Добрый вечер, – сказала я, когда он без стука вошел в мою комнату.
– Не вижу в нем ничего доброго, – ответил алий, плотно прикрывая за собой дверь. – Все в порядке?
– Да. Никто не интересовался этой вещью, никто вообще ни о чем не спрашивал. Разве что…
– Разве – что? – так и подобрался алий.
– Вы знаете, какие слухи ходят о вас и обо мне? – спросила я.
Нет, он не знал, по лицу видно было, но понял сразу же и – вот удивительно! – не рассердился, а развеселился.
– Что же, – сказал он. – Лучшего прикрытия и не сыскать!
– Вы приехали забрать ее? – спросила я, чтобы замять некоторую неловкость.
– Разумеется, иначе зачем бы мне являться сюда? Уж не затем же, чтобы напиваться в компании с вашими вельможами!
– Берите, – вздохнула я, кивая на подоконник, вернее, на укрытый в нем тайник. – Господин Ирранкэ…
– Что?
– Позвольте задать один вопрос, – сказала я, тоже подходя к окну. – Раз уж я вынуждена хранить эту вещь… могу я хотя бы знать, для чего она нужна? То есть…
– То есть ты хочешь знать, не используем ли мы ее во вред людям? – прищурился алий.
Я кивнула.
– Можешь быть спокойна, – усмехнулся он. – Силам, которые подвластны этой крохотной игрушке, безразлична ваша мышиная возня.
На его великолепие сегодня напала совершенно не свойственная ему говорливость. Не буду врать, будто я поняла все, о чем он поведал, но…
Главным, что я уяснила, было вот что: никто не знал, кто, когда и зачем создал эту вещицу. Никто не знал и всех ее возможностей, тайных ли, явных…
