В этот раз приземлился «Дуглас», из которого вышли три тройки в маскхалатах с тяжелым грузом за спинами и, даже не поздоровавшись, разбежались каждая своей дорогой. Кто-то из членов экипажа выдал нам мешки с продуктами и взрывчаткой и сказал, что надо ожидать ещё и У-2. А потом крылатая машина улетела. Мы пробежались вдоль линии огоньков, захлопывая крышки, но собирать светильники не стали.
Звук мотора биплана появился с заметной задержкой – даже подремать успели. Но гостя приняли обычным порядком, закатив в укромное место и, как всегда, замаскировав.
– Самалёта калосо-о, – выбравшийся из пассажирской кабины Лючикин восторженно высказал своё отношение к проделанному путешествию.
– Кажется, я у вас в последний раз, – вздохнул знакомый бородатый капитан. – Фронт отодвигается, мне просто не хватает дальности. Если бы не знал, что смогу у вас заправиться, вернулся бы с полдороги или вообще не полетел.
– Тавалиса сталсына Лючикина стажировка посылай. Смотри, гаварита, как железка рви, – прекрасно владеющий русским ефрейтор коверкал слова неумело. – Тавалиса капитана спласывай: а ты по-лусски-то лазговаливать умеешь? (Одно только правильное спряжение глагола «уметь» выдавало его с головой.) А Лючикина гавали – умей.
– Вот ведь чукча нерусский, – вздохнул капитан. – Всю дорогу спрашивал у меня на своём ломаном про падежи и талдычил, что олени лучше.
Оля прыснула, Фимка захохотал, а я попытался сделать строгое лицо.
– Лючикин. Кончай прикалываться. Доложи-ка с чувством, с толком, с расстановкой.
– Прислан на стажировку, товарищ сержант, – козырнул мне ефрейтор. – А на самолёте я ночью ни разу не летал. Вверху красиво, а садиться страшно.
– Светает уже, – напомнил Миша. – Уходим с открытого места. И, пожалуйста, Лючикин, не делай из нас идиотов. Какая стажировка?
– Майор попросил меня, если что, увести вас. А то, говорит, немцы обязательно какую-нибудь пакость придумают. Им постоянные перебои на железной дороге как кость в горле. Это подтверждено сведениями из независимых источников. Вы что? Фашистского кладбища рядом со станцией не видели? По динамике его роста ваши достижения отслеживаются легко.
– Пока мы остаёмся невидимками, – заметил Миша, – им трудно спланировать против нас хоть что-нибудь эффективное.
– Разве что пехотную дивизию отправить на прочёсывание сотен квадратных километров, – вслух подумала Оля.
– От трёх до шести тысяч квадратных километров, – прикинул я. – Так, товарищ капитан, вы, кажется, собираетесь истратить две последние бомбы?
– Нужно уничтожить мост. Таково задание.
– Немцы ещё одну зенитную батарею подтянули. Малокалиберную. Это после того, как вы сбросили бомбу на станцию. Думаю, обнаружили вас тогда.
– А в первый раз, получается, нет? – удивился лётчик.
– Могли и не приметить, – я развернул карту. – Если вы, как и предполагалось, зашли по дуге отсюда, когда концевой вагон миновал выходную стрелку станции, то шум поезда должен был прикрыть вас от артиллеристов – видите, как близко к путям они свои пушки поставили! Прожектора же тогда не включались?
– Нет. И вообще темень была кромешная, я на искры из паровозной трубы целился и ориентировался по прожекторам, которыми охрана моста шарила по земле.
– А от второй батареи шумом поезда не прикрыться.
– Вообще-то артиллерийские наблюдатели не рядом с орудиями сидят, – заметил капитан. – Поэтому ваши рассуждения не кажутся мне верными.
– Да! – разочарованно протянул Фимка.
– Первую батарею я видел, когда вы мост взрывали, – вмешался Лючикин. – С точки зрения подходов с воздуха обзор у них отличный. Имею в виду наблюдательный пункт батареи, но огневые позиции открыты для обстрела с противоположного берега. Дистанция – метров четыреста. Вполне доступно из ручного пулемёта… – Мы склонились над картой в шесть голов.
Недолго длился наш совет – Фимка вдруг поднял голову и сказал:
– Кто-то летит.
Мы схватились за оружие и подтянулись к опушке. Звук сделался более чётким, но на звучание У-2 или «Дугласа» похож не был. И вообще он шёл с большой высоты. Не знаю, в скольких километрах над нами почти висел на одном месте самолёт с тонким и длинным фюзеляжем.
– Костыль, разведчик. Аэрофотосъёмкой занимается. Срисуют нашу площадку, – как о неизбежном высказался летчик. – Разбомбят.
– Ага, – кивнул я. – И группу зачистки подтянут сюда на грузовиках. Одного батальона нам хватит с головой.
– А чего это обязательно срисуют? – возмутился Фимка. – Пусто же – нет никого и ничего.
– Следы от самолётных колёс видны долго, а только этой ночью прилетал двухмоторник и наделал свежих, да и я немного натоптал. Если хорошенько рассмотрят аэрофотоснимки, найдут.
– Они же не в воздухе плёнку проявляют и фотографии печатают, – рассудил Миша. – Значит, сколько-то времени у нас есть.
