– До ночи всё равно управятся, и с проявкой, и с бомбёжкой, и с переброской батальона, – пожала плечами Ольга.
– А вам обязательно нужен батальон? – как от кислого скривился лётчик. – Да на всю вашу компанию и отделения хватит.
– Отделения им мало. Они поротно работают, чтобы немцам как раз хватало на минимальное кладбище, – ухмыльнулся Лючикин. Он всё ещё был сердит на капитана и был рад возможности его потроллить.
– Зубоскалите, молокососы! – вызверился на нас старший по званию. – А у меня боевой приказ. И я просто обязан взлететь в ближайшее время, чтобы его исполнить, потому что уже через час здесь может начаться ад.
– Разведчик высоко, да и не станет он за вами гоняться, а в лесах и болотах у немцев зениток нет. Подойдите над рекой на бреющем. После вот этого поворота русла, что в двух километрах от цели, вас обнаружит прикрытие переправы, – ткнул я пальцем в излучину. – То есть всего за минуту окажетесь под мостом. Немцы не успеют открыть огонь – вряд ли расчёты сидят у заряженных зениток со стволами, направленными на реку. Проскочите через просвет между рекой и настилом, сделаете полупетлю с полубочкой и сбросите бомбу. Всё, приказ выполнен. Потом, – я снова указал пальцем место на карте, – прилетаете сюда и садитесь прямо на дорогу. Мы вас или заберём с собой, или дозаправим, чтобы горючего хватило до линии фронта.
По мере того как я излагал, лицо капитана делалось всё более и более безжизненным – словно он уходит в себя. Пока продолжалась эта прострация, мы подвесили бомбу под фюзеляж, долили бензина до полной заправки и вообще всё приготовили.
– Безумие какое-то, – буркнул лётчик, усевшись в кабину. – От винта!
Едва он улетел, мы принялись набивать будку грузовика остатками авиабензина и последней стокилограммовой бомбой – если прилетит заправляться – подвесим, чтобы сбросил по дороге домой на что-нибудь в районе линии фронта – вдруг хоть во что-то вражеское угодит! Погрузили мы и остальное, что имелось на этой базе – оружие, патроны, взрывчатку, продукты. С одной стороны, всё равно менять место. С другой, чтобы успеть на встречу с самолётом минут через сорок, нужно поторапливаться. Поэтому не мешкали – носились как угорелые.
Наконец выехали и помчались к тому месту, через которое возвращались после бегства, последовавшего за обстрелом пехотной колонны – это на пару десятков километров дальше от железки. Хорошо успели – видели посадку совершенно неповреждённого биплана примерно там, где и ожидали – на открытом месте посреди чистого поля, убранного, кстати. Крякнули, поднимая соточку, и приладили её в бомбодержатель. Оля уже пристроилась с канистрой у горловины самолетного бака и заливала горючее.
Возможно, авиаразведчик наблюдает за нами, фиксируя на фотоплёнку торопливые действия и суету непонятных людишек – мы торопимся.
– Я ещё раз туда же наведаюсь, – вдруг заявляет бородатый капитан. – Буду признателен, если дождётесь меня вот здесь, – на карту ложится крестик километрах в тридцати от нашего местоположения. – Или я вас – кто быстрее успеет. – И глаза у него слегка шальные.
Расспрашивать сейчас некогда – он явно что-то увидел сверху. И не может позволить себе потерю времени на разговоры – знаю я это состояние, когда тебя словно волной несёт.
Проводили самолёт глазами, уже начиная движение. На этот раз дорога была незнакома, а карта, похоже, составлялась ещё царскими топографами, потому что приметы совпадали через три на четвёртую. К счастью, брод так и остался действующим, хотя вместо леса за ним потянулась старая гарь. Однако дорога сохранилась. По ней и добрались до точки рандеву.
Капитан разглядел нас с воздуха, сделал пару кругов, потом задал направление покачиванием крыльев и сел слева впереди за деревьями. Мы последовали за ним и по тележным колеям, раздвигая будкой смыкающиеся ветки, пробрались на поляну, которую плотно обступили высокие деревья. Тут и дожидался нас старина У-2 со счастливым пилотом под крылом.
– Две по сто в одну посуду, – приветствовал он нас.
Фимка поморщился, но полез в ранец, откуда достал бутылку коньяка. Он вообще-то ужасно запасливый и вечно что-нибудь заныкивает. Но, как ни странно, расстаётся со своими богатствами достаточно легко. Наверно, когда лямки ранца чересчур удручают натруженные плечи.
Мы вытащили котелки, разложили плиточку и принялись за стряпню – кто знает, когда удастся в другой раз перехватить горячего. Да, ёмкость с водой в кузове имеется. Не та, что с сапёрного грузовика, а одна из канистр связистов – она досталась нам пустой и чистой.
– Ну, товарищ капитан! – наконец взмолился Лючикин. – Расскажите, как слетали.
– Да ничего особенного, – с ленцой в голосе протянул лётчик. – Вышел к мосту, как Иван научил. Летел, разогнавшись на полную, чуть не задевая колёсами воду, и целился в опору. Думал протаранить. Но потом сообразил, что, если не отпущу бомбу, она не сойдёт с предохранителя и может не взорваться. В общем, отпустил, но, кажется, рановато – она упала на воду и подскочила. Я сразу ручку на себя, чтобы с нею не столкнуться, да и перелетел через мост.
Взрыв слышал, но оглянуться не мог – выправлял машину. А когда лежал в вираже, увидел, что угодил куда-то так, что ферма шевельнулась. То, что в это время походил состав, я раньше не видел – ну, от переживаний вообще ни на что, кроме опоры не смотрел, а тут гляжу – вагоны перекосило с наездом друг на друга. То есть плотная такая пробка получилась примерно на две трети моста.
Потом, когда уже до вас добрался и заправился – на душе полегчало, решил повторить. Но тут уж зенитки не дремали – так плотно принялись стрелять, что пришлось отворачивать. И вдруг вижу, с недавно пристроенного ответвления на магистраль выволакивают железнодорожный кран. Вот его я и… – посмотрев на Ольгу, рассказчик чуть «придержал вороных», – приложил со всего моего уважения. Не, ну у вас что, ни одной бомбы больше не припасено? Я
