работе географического общества и ведёт переписку со многими людьми, живущими в разных странах. Перед тем как отправиться на курсы диверсантов, я забежала к нему на минуточку, рассказала о своих опасениях за судьбу родителей и сообщила, какого числа и через какой военкомат призываюсь.
Когда он получил известие от мамы, что с ней и папой всё в порядке – отправил эти данные к папе на работу. Так что нашли меня уже… – она на секунду замолчала.
– Люди из внешней разведки, – домыслил я.
– Да. И передали весточку от родителей.
– А дальше?
– Дальше была коррида за то, чтобы перевести нас во внешнюю разведку из-под крылышка управления, заведующего диверсантами.
– Почему нас, а не тебя? Я-то тут ни при чём!
– Ты при мне. Потому что без тебя я не согласна.
Мне в очередной раз признались в любви. Лестно.
– А этот отъезжающий шкаф! Кто его сделал?
– Это произошло задолго до моего рождения. Случайно наткнулась, когда играла совсем девчонкой. Возможно, что папа про него знает – он тоже вырос в этом доме. Раньше там был княжеский особняк, но после революции его разделили на квартиры для разных людей. Тогда же и чёрный ход заколотили, потому что для прислуги, а её не стало. И пристроили сарай для дров. Я в юности тут всё облазила.
– И сегодня удрала, потому что не доверяешь нынешней власти?
– Там, в высших сферах, постоянно летают чугунные утюги. Нервирует, знаешь ли, вдруг по голове попадёт.
– А мёртвые мы для фашистов неопасны, – буркнул я как бы про себя.
Оля кивнула:
– Знаешь, ты после контузии словно новым человеком стал. Раньше был просто порывистым и мечтательным, а теперь и соображать начал хорошо. Или я на тебя в иной обстановке посмотрела? Или другими глазами? Ну, не молчи!
– Хочешь, чтобы я поучаствовал в твоём самокопании? – решил я слегка отомстить за сомнительный комплимент.
– Знаешь, а мне сначала, когда мы ещё на курсах учились, очень понравился Ефим, – кажется, я затронул чувствительную струнку в душе подруги, и она захотела немного меня помучить. – Он такой открытый, доброжелательный и старается развеселить окружающих…
– …а какая у него улыбка! – поддержал я Ольгу. – Это же упасть – не встать! Ой! Держи меня, мамочка!
– То есть ты не ревновал, когда мы с ним разговаривали?
– Скорее, завидовал парню, которого удостоила беседы самая красивая девушка нашей команды.
Оля отвернулась к сковородке, где уже растопилось сливочное масло – настала пора вбивать туда яйца.
– Откуда у тебя под рукой свежие продукты? – удивился я.
– Соседка поделилась. За деньги, конечно. Нам-то рубли по большому счёту теперь ни к чему – почему бы не потратить?
В том, как она, не задумываясь, назвала деньги рублями, я услышал знакомые нотки человека, привычного к использованию разных валют.
– Я тебя тоже люблю, – сказал и приобнял подругу. Вернее попытался, потому что объятия вышли полноценными и двусторонними – мы хорошенько стиснули друг друга. – Понимаешь, я знаю тебя на полгода меньше, чем ты меня. Поэтому немного притормаживаю.
Девушка довольно мурлыкнула.
– Так зачем мы сбежали?
– Не сбежали, а перешли туда, где нас не услышат. Я собиралась сегодня немного… э…. А ты объявил больничный.
– Достаточно было вывернуть пробки, – понятно, что Ольга хотела поговорить без чужих ушей, в наличии которых у себя дома стопроцентно уверена. И ещё она флиртует. – Так в какой стране сейчас твои родители?
– Можно я не стану об этом рассказывать, а то ты решишь, что я тебя обманываю.
– Хм. Попробую угадать. Гондурас?
– Почему ты решил обратить внимание на Латинскую Америку, понятно. Из-за моего испанского прошлого. Но именно Гондурас! Что там такого важного?
– Ну, не Испания же! Раз она дружит с Гитлером, то нашим дипломатам там делать нечего. Зато эта самая Испания на жизнь государств, говорящих по- испански, оказывает заметное влияние. Как минимум – в культурном плане. Да и старых семейных связей ещё с аристократических времён со счетов сбрасывать не стоит. Так что лучше Гондураса, где растут бананы, может быть только Аргентина, потому что в Бразилии основной язык – португальский. Собственно, кроме двух этих крупных стран в тех краях сплошная мелочёвка, где неинтересно шпионить, когда враг стоит у ворот Москвы.
– Ладно. Не мучай своё воображение и не испытывай моё искреннее дружеское расположение к тебе. Папа и мама живут в Уругвае у дедушки, который эмигрировал туда после гражданской. Он никакой не бывший, а самый настоящий белый офицер. Люто ненавидит и большевиков, и Гитлера. Но Гитлера сильнее.
