Присела напротив племянницы и посмотрела ей прямо в глаза. Здесь и сейчас они были одни. И Хованская точно знала, что их никто не подслушивает. Если во дворце что и случалось, то только с ее ведома.
И как она могла упустить ситуацию с племянницей? Хм. А она и не упускала. Просто игнорировала, предоставив девушку самой себе. Ну, возможно, причина также в том, что, имея Ивана подле себя, она не хотела даже мысль допускать о том, что он может быть еще чьим-то. Ну и чтобы не накручивать себя лишний раз, старалась не думать о Лизе. Да она даже сомневалась, что сможет его отпустить, восхоти он на ком жениться.
Но все в этой жизни течет, все меняется, только и успевай подстраиваться. Вот и с Иваном все изменилось. Не хотелось бы, но… Племянница для нее оказалась куда дороже личных привязанностей. Было дело, она пошла на смертельный риск ради Николая. И случись беда с Лизой, также не стала бы раздумывать, а просто шагнула бы в неизвестность. Вот как сейчас.
– Что, так сильно любишь? – тихо и проникновенно спросила Ирина.
– Откуда… – испуганно начала Лиза, а потом словно прозрела: – Он? Не может быть!
– Конечно, не может, – не моргнув глазом, подтвердила женщина. – Нешто ты думаешь, у меня во дворце нет глаз и ушей? Нашлось кому обсказать. Знать, верно мне все донесли – любишь, и по-настоящему.
– А тебе какое до этого дело? – неожиданно для самой себя огрызнулась девушка.
– Лиза, – ласково и в то же время осуждающе произнесла Ирина.
– А что «Лиза»? Как тебе влюбляться в стрельца – так не зазорно. А как мне – так и думать не смей!
– Отчего же. Любовь – она прекрасна и приходит, не спросясь, – вздохнув и невесело улыбнувшись, ответила Ирина. – Это же счастье, когда любишь, пусть порой та любовь и бывает жестокой. Вон как с нами вышло. Втрескались в одного и того же мужчину. Правда, горько оттого нам обеим. Но лучше уж испить эту чашу полыни, чем и вовсе не познать любви.
– Вот, значит, как ты заговорила? Тебе-то чего горестного, коли держишь Ивана подле себя на привязи, шагу ступить не даешь?
– Да не держу я его. И вообще сегодня сказала, что все кончено.
– А что так-то, тетушка? Разлюбила? – подпустив ехидства, поинтересовалась девушка.
– Если любишь, то разлюбить уж не получится. Оно с тобой до конца дней твоих. Или то и не любовь была вовсе. Но интересы престола требуют, чтобы я вышла замуж. Брату твоему нужна поддержка. Потому я Ивана и отстранила. Хотя видит Бог, как сильно стонет мое сердечко. Вижу, и ты его любишь. Причем сильно. Вон как извелась. Да только погубишь ты его.
– С чего бы это?
– А ты не понимаешь? Кто он? Стрелец. Кто ты? Законная наследница престола Русского царства. А ты как думала! – вперив строгий взгляд в подскочившую девушку, припечатала Хованская. – И это останется неизменным, даже когда у Николая народится дите. Только очередь твоя станет уж не первой, а второй. И так будет, пока ты не выйдешь замуж. Таковы наши законы, Лиза, и не нам их рушить. Не гляди так. Особа царских кровей, даже в моем случае, не может выйти за дворянина менее чем в седьмом колене. Дослужись Иван хоть до боярина, что неимоверно трудно, но возможно, и тогда ничегошеньки не изменится. Помнишь, в пять лет ты поймала птаху?
– Зачем напоминаешь? – несмотря на общую бледность, зарделась в смущении девушка.
– А затем, что ты ее тогда от избытка любви задушила, хотя и не желала ей зла. Вот и Ваню ты погубишь, коли не оставишь его. Никто не сможет запретить тебе любить. Но любовь – она ведь подразумевает заботу о дорогом тебе человеке.
– И что мне теперь делать? Вздыхать и охать?
– Постарайся чем-нибудь себя занять. Труды и заботы хорошо отвлекают. А еще смирись и прими свою судьбу. Тогда и сердцу легче станет, и думать о милом будет не так больно. Прости, но ничего иного я посоветовать не могу, – вздохнув, закончила Ирина.
– А за кого ты собралась замуж? – не удержалась Лиза.
– Де Вержи все гоголем вокруг меня расхаживает. Вот за него и пойду. Он принадлежит к древнему роду, восходящему по боковой линии к Карлу Девятому, королю французскому. Вполне достойная пара. Но главное, этот брак будет полезен престолу.
– Де Вержи имеет влияние на братца, а ты будешь влиять и на него, и на Колю.
– Именно. А уж если Бог даст родить ему дитя, так я и вовсе окончательно привяжу этого мудрого мужа к нам.
– А он тебе хоть чуть-чуть нравится? Ты же не любишь иноземцев.
– Он мне не противен, – пожав плечами, ответила княгиня. – Смогу ли я дать ему больше? Я постараюсь. Я очень постараюсь. И если ты думаешь, что я буду наставлять ему рога, ты сильно ошибаешься.
– Я так не думаю. Все знают, насколько ты серьезно относишься к семье.
– Вот именно. Девочка моя, я надеюсь, что ты правильно меня поймешь. И… прости свою тетку, потерявшую голову. Ить взревновала я Ивана к тебе. Нет, здесь я не по той причине. Но раньше, когда только поняла, что ты положила на него глаз… Баба во мне взыграла, а должна была тетка проснуться. Тогда еще поговорить с тобой следовало. Да я и не думала, что так-то все выйдет, – вытирая платочком непослушные слезы, скользнувшие из глаз крупными каплями, со всхлипом закончила Хованская.
