Разбойники потерпят, но рыбину эту снулую он найдет и вздернет. Карло перевернул бумагу, самое малое на пару недель, а то и на месяц превращавшую его в прибожественного. Если Анастас не бросится за вожделенной должностью в Паону сам, месяца он не проживет, уж это-то лохматый гвардеец заслужил. «
Распахнулась дверь, запахло кориандром – толстый послушник приволок горячее и уставился на нетронутый поднос.
– Моя вина, – пробормотал он, – моя вина, что не вас спросил я о вкусах ваших, но положился на память повара. Я сейчас же…
– Повар не ошибся, – перебил Карло, – просто мы заговорились. Ставьте, что принесли, и можете быть свободны.
Самое нелепое и никчемное – после беды не жрать, не спать и ни змея не делать! Напиваться, впрочем, немногим лучше, беду нужно гнать, а если получится, то и убить. Лидас поступил глупо, зато по-гвардейски, это Хаммаил решил быть умным: бросил тех, кто верен, на стенах и пустился наутек. Не вышло – и правильно! Прибожественный не отступил, не отступился, спас друга и написал приказ, который Карло Капрас исполнит. Мало того, его исполнит даже Турагис, и как же старику теперь будет стыдно.
Глава 2
Гельбе
Старая Придда
Состояние фельдмаршала Руппи определил, как «вроде ничего, но что-то беспокоит». Бруно выслушал дежурный рапорт, милостиво кивнул, узнав об усилении охраны, и привычно забарабанил пальцами по каретному столику. Спросонья и под скрип колес сошло бы за дождь, но Фельсенбург не спал, это дожди уснули до весны, зато ветер старался как мог, затрудняя и так не самый приятный марш.
Армия убралась из Лёйне, очистив склады и прихватив гарнизон, что на три тысячи не уставших человек увеличило подтаявшие за время отступления силы. Если б только разросшийся до неприличия обоз не замедлял движение!
Прошлым летом в погоне за фрошерами то же расстояние одолели за неделю с небольшим; сейчас удирали уже сами, и пара лишних дней на зимнем плоскогорье могла обернуться крупной неприятностью, мелких же хватало и без эйнрехтцев. Люди угрюмо месили еще нестойкий снег – ни песен тебе, ни шуток, ни смешков. Пока что Бруно удавалось удерживать знаменитую дриксенскую дисциплину, но надолго ли войскам по такой погоде и без намеков на успех хватит лояльности? Отсутствие новобранцев поход, безусловно, облегчает, но взбрыкнувшие ветераны опасней, а с чего взбрыкнуть, есть – шараханье из стороны в сторону, задержки с жалованьем, мир с недобитыми врагами, драка со своими и в довершение – пронизывающая, сырая холодина.
Командующий обещает спокойную, уютную и сытную зимовку в Доннервальде, мол, дальше не пойдем, чуть-чуть потерпеть осталось, и все. «Чуть-чуть» армия выдержит, еще бы фок Ило на хвост не наступал и прояснилось бы с горниками – с эйнрехтцами их шла четверть, не больше. Где болтались основные силы, никто не знал, но появись они вдруг на пути отступающей армии, Руппи бы не сильно удивился. Мерзавец фок Гетц неглуп, опытен, и он сделал ставку на «вождя всех варитов», а для того главное – победа над бабушкой Элизой, а значит, над Бруно. Из этого следовало, что старого зануду нужно во что бы то ни стало сохранить, и Руппи днями мотался вокруг катившей в окружении рейтар кареты, а ночами и вовсе изображал сторожевого пса на фельдмаршальском пороге. Пока эйнрехтские убийцы не заявлялись, а родимые дезертиры предпочитали удирать, однако Фельсенбург не обольщался: если все держится на одном гвозде, его кто-нибудь да попробует выдернуть.
– Что вы можете сказать об Эмиле Савиньяке? – внезапно ожил «гвоздь». – Сильно ли он отличается от брата-близнеца?
– Как я уже докладывал, – на всякий случай напомнил Руперт, – маршала Эмиля я видел лишь мельком, однако довольно много о нем слышал от младшего из братьев Савиньяк.
– Напомните.
– Господин фельдмаршал, во время первой встречи я на основании слов виконта Сэ пришел к ошибочному выводу, что маршал Эмиль как военный заметно превосходит маршала Лионеля. – А еще умный Руппи тогда же и на том же основании вбил себе в голову, что Бруно управится с обоими Савиньяками, а с Лионелем управится еще и Бах-унд-Отум. – Считается, что нынешний командующий Западной Армии скорее рубака, чем политик.
– Вот как, – протянул знавший это не хуже Фельсенбурга командующий и хлопнул ладонью по столешнице. Будто муху убил. – Пришло письмо от вашей бабушки, она желает забрать вас в Штарквинд. Решение мной уже принято, но я хочу знать еще и ваше мнение.
Изображая растерянность, Руппи запустил пятерню в волосы и тут же, «вспомнив» о правилах хорошего тона, отдернул. «Уже принятое» решение сомнений не вызывало: наследника Фельсенбургов последний дееспособный Зильбершванфлоссе при нынешнем раскладе не вернет, даже окажись таковой наследник придурком вроде талигойского Понси. От дорогого родственника можно лишь сбежать, но сбегать Руперт не собирался – бабушкины игры значили меньше последней оставшейся у Дриксен армии.
– Господин фельдмаршал, я не вижу подходящей замены ни вам, ни себе, а следовательно, никому не могу с чистой совестью передать свою должность.
– Вы – наглец, – объявил фельдмаршал, но он был доволен. – Тем не менее здесь вы приносите ощутимую пользу, а в Штарквинде, если герцогиня
