отвлекся на густую гриву темных вьющихся волос, блестящих и гладких словно шелк, если к ним…
— Ах да, уроки! Определенно, комедию. Трагедий сейчас и так хватает!
— И какую комедию?
Шайлин выглядела искренне заинтересованной, и Эрик против воли признался:
— Я разрываюсь. Моя любимая — «Укрощение строптивой», но если подумать об общем настрое и обратить внимание на последний монолог Катарины, то эта пьеса не совсем подходит матриархальному укладу Дома Ночи, а обижать Танатос мне не хочется. Поэтому я решил поставить «Как вам это понравится». Розалинда — одна из сильнейших героинь великого драматурга. И эта пьеса не вызовет скандала с администрацией.
— Но разве это не прогиб?
— Возможно, но преподавать не так легко, как ты думаешь. За кулисами происходит много разного, не считая бесконечной битвы с Тьмой, увеличения количества Меченых и нехватки преподавателей из-за того, что их продолжают убивать.
Повисла долгая неловкая пауза, и Шайлин сказала:
— Да, должно быть тебе не по себе оттого, что преподавателям выпускают кишки, рубят головы или вонзают в живот рога. Не говоря уж о новеньких красных недолетках, которым приходится вдалбливать, что мы умерли не на самом деле. Пока что.
Эрик нахмурился. Он не это имел в виду. Совсем не это.
— Думаю, я неправильно выразился, — сказал он.
— А я думаю, что мне стоит помнить: горошек не может превратиться в лазурное море и нетронутый пляж!
— И что это значит?
— Это значит, что мне нужно было спуститься с небес на землю. Спасибо, что помог! — Шайлин ускорила шаг, и Эрик тоже, пытаясь понять смысл ее слов о горошке и лазурном море.
Внезапно они сошли с замерзшей травы на тропинку, ведущую к главному входу в девичий корпус.
— Ээ… Не за что… — пробормотал Эрик, когда они с Шайлин оказались у широких ступеней, ведущих на крыльцо.
Шайлин держалась немного впереди и дошла до ступенек первой. Встав на нижнюю, она оказалась почти одного роста с Эриком, что было странно, потому что она не была высокой.
— Тебе не стоит говорить «не за что», — вздохнула она. — На самом деле я не говорила тебе спасибо, а просто напомнила кое о чем самой себе.
— О чем? — спросил Эрик с неподдельным интересом.
Шайлин снова вздохнула:
— О том, что внешность в человеке не самое главное. Самое главное то, что спрятано у него внутри.
— Только для тебя оно не спрятано?
— Да, — тихо ответила Шайлин.
— Я не хотел, я имел виду совсем другое… Я просто выпускал пар. Ну, знаешь, девочонки часто так делают, — попытался оправдаться Эрик.
— Эрик, строя из себя мизогина ты ничуть не улучшаешь ситуацию!
— Мизогин… это что-то плохое, да? Не прикольное, как гинеколог?
— Эрик, иногда лучше промолчать! — Шайлин нахмурилась, но Эрик видел, что она едва сдерживает смех. И тут же с ее красивых розовых губ сорвался короткий смешок: — Гинеколог? Ты, правда, это произнес?
— Да, и этим горжусь! — он весьма похоже изобразил оклахомский акцент. — Я бы не отказался от карьеры, связанной с занимательными частями девичьих тел!
— Ладно, хватит уже! — все еще хихикая, махнула рукой Шайлин. — Я лучше пойду, пока…
Шайлин отступила назад и промахнулась мимо следующей ступеньки. Она бы шлепнулась прямо на свою хорошенькую попку, но Эрик, почти как супергерой, поймал ее за талию, удержав от падения.
Так они и замерли. Шайлин стояла на ступеньку выше, а он обнимал ее за талию. Падая, она взмахнула руками, а когда он ее поймал, рефлекторно схватилась за его плечи.
Эрик прижимал ее к себе так крепко, что ощущал черные бантики ее розового бюстгальтера.
— Осторожнее, — ласково сказал он, словно испуганной птичке. — Я бы не хотел, чтобы с тобой произошел несчастный случай.
— С-спасибо. Чуть не шлепнулась…
Шайлин смотрела на него, и Эрик тонул в ее больших карих глазах. От нее пахло так же крышесносно, как и в ту ночь, когда он ее Пометил — чем-то сладким, похожим на смесь персиков с клубникой.
Эрик ничего в жизни так не хотел, как поцеловать ее сейчас. Всего разок. Всего на секундочку.
Он наклонился. Ему показалось, что она тоже тянет к нему губы. Он наклонился ниже, крепче прижав Шайлин к себе.
И тут она внезапно толкнула его в грудь.
