виноградной лозы была предметом его гордости, он не расставался с ней с тех пор, как стал центурионом, – но в бою ей не место. Возможно, когда все кончится, он и найти ее не сможет, но сейчас это беспокоило его меньше всего.
Тулл смотрел на варваров, сгрудившихся перед ними. «Может, я сегодня и умру, но Фортуна явно нам благоволит, – думал он. – Арминий просто глупец, если привел своих воинов в замкнутое пространство».
Грудь сдавило, желудок свело спазмом, но он был готов. Пизон стоял по одну сторону от него, а Вителлий с черно-синим сломанным носом – по другую. Они все были здесь – и Метилий с остальными ветеранами Восемнадцатого, и его солдаты из Пятого. Сейчас каждый из них был дорог Туллу – даже заговорщики, бунтовавшие в прошлом году. Ради них он был готов на все. Сражаться, истекать вместе с ними кровью, вытаскивать их из проклятого болота… Если б потребовалось, он отдал бы жизнь за любого солдата из своей центурии.
И все же Тулл надеялся, что сегодня до этого не дойдет. Варвары получат жесточайший урок.
– Поднять щиты, мечи на изготовку, братья! Вперед, пошли!
Они двинулись вперед в едином строю, щит к щиту; лезвия мечей выступали между кромок щитов, как зубья. Тулл слышал, как с обеих сторон центурионы повторили его приказ. В ответ германцы завопили и принялись колотить древками копий по щитам, стараясь довести себя до исступления перед броском на непроницаемую стену из дерева и металла.
Обе стороны разделяли двадцать пять шагов. Раздался крик, и многие германцы метнули копья. Высоко и низко, по дуге и прямо, они полетели в легионеров. Тулл гаркнул передней шеренге присесть за щитами, а солдатам следующей поднять их. Копья ударили еще до того, как он выкрикнул последние слова. Послышались крики боли и проклятия. О землю грянулись тела и щиты. Во второй или третьей шеренге кого-то вырвало; через мгновение Тулл учуял едкий запах желчи. Из второй шеренги долетели отчетливые звуки, означавшие, что кто-то простился с жизнью – шумный резкий выдох, потом удар тела о землю.
– Щиты у всех есть? – крикнул Тулл. – Если у кого нет, возьмите у упавшего сзади. Раненым остаться. Готовы?
– Да, центурион, – откликнулись десятки голосов.
– Вперед! – Тулл был разочарован, что не видит знакомых лиц среди варваров. Встретить Арминия снова было бы невероятной удачей, но он тем не менее надеялся на это.
Германцы не стали ждать, когда римляне доберутся до них. С боевым кличем они ринулись вперед всей толпой. Перед глазами Тулла замелькали искаженные ненавистью лица, раскрашенные щиты и занесенные для удара копья.
– Стой! – гаркнул он. – Держи строй!
Его всегда удивляло, что человек способен помнить не только то, что было перед боем, но и сам хаос ближнего боя. Свевский узел на голове варвара – неуместный, потому что племя свевов не воевало с Римом. Щит с гипнотическими черными спиралями на синем фоне. За спиной Тулла один солдат повторял: «Ублюдки. Ублюдки. Ублюдки». Редкие, почему-то напомнившие могильные камни зубы в разинутой пасти седобородого вопящего воина. Или усы, каких Тулл никогда не видел, – длинные, густые, заплетенные на концах в косички, украшавшие лицо вождя.
С оглушительным грохотом волна германцев ударилась о стену римских щитов. Возле Тулла Пизон командовал сам себе: «Следи за ним. Ударь вниз в его левую стопу. Вот так!» Центурион тяжело дышал открытым ртом. Он вонзил меч глубоко в глотку седобородого; хрустнули зубы, брызнула кровь. Левую ногу Тулла запачкала кровавая слюна, он с трудом вырвал меч из трупа. Седобородый упал в лужу собственной крови.
Его место сразу занял высокий воин с дубиной. Оскалившись, он размахнулся, чтобы нанести смертельный удар по голове Тулла. Центурион резко повернул корпус влево. Что-то разорвалось в боку – возможно, мышца, – и дубина грянула в кромку его щита, чуть не выбив его из руки. В следующее мгновение Тулл мог погибнуть, но Вителлий был на месте и так глубоко вонзил меч в грудь воина с дубиной, что перекрестье клинка ударилось о ребра.
Попытка поднять щит вызвала острую боль в руке – удар повредил мышцы предплечья, – но биться без щита равносильно смерти. Стиснув зубы, Тулл занял свое место. Оценить, что происходит вокруг, или просто поблагодарить Вителлия – на это времени не было; прямо на него бежал здоровенный бородач. Ненависть к Арминию и всем этим проклятым германцам вскипела и опала. Преодолев боль, Тулл саданул противника умбоном щита в живот. Германец не ожидал такого удара и ответил лишь протяжным
Тулл убил и следующего варвара, но, чтобы справиться с очередным, ему понадобилась помощь Пизона. Тугие щупальца боли сдавили грудь, левая рука почти не слушалась, а перед глазами плясали черные точки. Жизнь ему спас перерыв, наступивший в сражении, – обе стороны отступили на несколько шагов по молчаливому взаимному соглашению, чтобы перевести дух. Железная кромка щита смялась от удара дубины, но он еще годился для боя. Тулла больше тревожило другое: сможет ли он пользоваться левой рукой. Чувствуя, что силы уже не те, центурион решил занять место во второй шеренге. Иначе следующей сшибки ему не пережить. Мысль была горькая, как цикута; никогда еще он не переставал сражаться так скоро.
– Ты в порядке, центурион? – прозвучал возле уха голос Пизона.
– А? – Тулл уставился на солдата. – Конечно, в порядке.
– Они испуганы, центурион. Смотри, – Пизон кивнул в сторону германцев.
