Естественно, победители не уходили, не обыскав мертвые тела в поисках ценностей. По мнению Вителлия, это была одна из заслуженных наград после победы, и он брался доказать это любому. У многих варваров были кошели, но содержимое большинства из них оказывалось скудным, всего несколько медных монет. Легионеры радовались, находя серебряные браслеты или подвески в виде молотов – их было много. Вителлий, радостно смеясь, снял золотой обруч с шеи вождя.
– Это стоит годового жалованья! – Он отпрыгнул – рука жертвы шевельнулась, с грязных губ сорвался слабый стон. – Так ты еще жив! – Ухватив вождя за волосы, Вителлий погрузил его голову в ближайшую лужу. Пизон ошеломленно наблюдал за происходящим. Вскоре вождь перестал дергаться.
– Тебе не стоило так поступать с ним, – сказал Пизон.
Вителлий недовольно посмотрел на него.
– Тебе что за дело? Он сделал бы с тобой то же самое или что-нибудь похуже.
Это правда, подумал Пизон, но хладнокровное убийство вождя начисто лишило его жажды крови. Он посмотрел на солнце, которое то и дело выходило из-за рваных туч. Полдень давно миновал. Скоро начнет смеркаться. Пизон видел, что легионеры останавливаются и начинают возвращаться к лагерю.
– Как далеко мы ушли? – спросил он, ни к кому в отдельности не обращаясь.
– На три мили, – ответил Вителлий.
– Мили на четыре, может, на пять, – поправил Метилий.
Со всех сторон полетели замечания и поправки, но в целом получалось от трех до шести миль.
– Пора подумать о возвращении, а? – предложил Пизон. – У меня нет желания ночевать здесь.
Посыпались неизбежные шуточки, но большинство легионеров согласно кивали. Вителлий поднял свой обруч так, чтобы солнце заиграло на золоте.
– Я с тобой, Пизон. Не хочу потерять это в темноте.
– Смотри, не потеряй, – предостерег тот. – Я собираюсь выиграть его у тебя в кости.
Все захохотали, а Вителлий сделал непристойный жест рукой и постучал пальцем по обручу, который уже надел на шею.
– Когда продам его золотых дел мастеру, куплю себе новый меч. Остальные деньги потрачу на вино и на шлюх. Если окажетесь рядом, можете все рассчитывать на чашу вина, но не больше!
Каждый солдат из их контуберния собрал достаточно, чтобы пьянствовать несколько ночей подряд, а некоторым, как Вителлию, повезло еще больше. По пути к лагерю те, кому досталось меньше, немилосердно дразнили более успешных товарищей. После долгожданной победы всеми овладело радостное, как в день выплаты жалованья за четыре месяца, настроение. Легионеры смертельно устали и перепачкались в грязи и крови; не было вина и почти не было еды, но германцев разгромили, и перед ними открывался путь к Рейну. Возможно, Арминий и соберет воинов, но, учитывая потери варваров, это казалось сомнительным.
– Посмотри, – сказал Вителлий, протягивая руку.
Пизон вгляделся. В десятке шагов слева от них лежал на боку воин. Туника на спине была залита кровью; возле неподвижных пальцев лежало копье. На одном из запястий блестело серебро. Пизон устал, и его не привлекла возможность увеличить добычу. Он продолжал шагать, бросив:
– Успокойся.
– Браслет, кажется, большой, – возразил Вителлий, обнажая меч. Он свернул и зашлепал по грязи.
Пизон только поднял глаза к небу, но не остановился. Остальные шли за ним. Уже начались споры, чья очередь готовить обед из оставшихся продуктов, когда их догнал сдавленный крик. У Пизона сжалось сердце. Он обернулся. Можжевеловый куст мешал, но он видел, как Вителлий наносит колющий удар вниз. Пизон расслабился. Воин оказался живым и закричал; Вителлий добивал его.
– Все нормально? – окликнул Пизон.
Ответа не последовало. Вителлий нанес еще удар и выпрямился. Лицо его свело судорогой.
– У шлюхиного сына был нож.
Пизон уже бежал к нему, но Вителлий тут же упал. Германец лежал на спине – теперь он уже точно был мертв, но с кинжалом в руке. В нескольких шагах от трупа сидел Вителлий с искаженным от боли лицом, держась обеими руками за промежность; грязь между его вытянутых ног была зловещего темно-красного цвета. Пизон упал на колени, срывая с шеи свой шарф – единственную вещь, которую можно было использовать для перевязки.
– Куда он попал?
Лицо Вителлия было пепельно-серым.
– Выше, в бедро. Держал нож наготове… наверное, надеялся, что какой-нибудь дурак перевернет его, как это сделал я. Даже удара не увидел, только почувствовал сильную боль.
– Дай взглянуть.
Вителлий отнял свои руки, залитые кровью, и Пизон сдвинул усаженные металлическими бляшками кожаные ленты, свисавшие с пояса друга. Он
