– Нет. – Точильный камень негромко шуршал, скользя по стали, – вперед-назад, вперед-назад.
– Хочешь поговорить?
– Нет. – Арминий продолжал водить точилом по клинку. Потом провел по нему пальцем и не почувствовал ничего, только гладкую сталь. Меч был отточен. Вновь направив оружие на огонь, он посмотрел вдоль клинка.
– Арминий.
Он не отвечал.
– Арминий. – Голос Мело стал настойчивей.
Вождь поднял голову и посмотрел на своего заместителя холодным взглядом.
– То, что случилось сегодня, – не твоя вина.
Вопреки желанию, он не справился с яростью.
– С самого начала было ясно, что вся эта затея закончится бедой. Бедой и закончилась!
– Ты не виноват; ты пытался не допустить нападения.
– Пытался? Какая польза от этого тем шлюхиным детям, которые лежат сейчас там? – Арминий сердито махнул рукой в сторону болота. – Сколько их погибло?
Мело пожал плечами:
– Пока никто не знает. Не меньше шести-семи тысяч.
– Напрасные потери! Их уже не будет с нами в следующем году, даже если мне удастся снова поднять племена. – Арминий кривил губы. – Сколько погибло херусков?
– Три-четыре сотни. Погибло бы гораздо больше, если б ты побежал, как Ингломер.
– Неверный пес даже попытки не сделал удержать своих людей вместе. Надо было выпотрошить его еще утром и забрать его людей под свое начало…
Мело поднял бровь:
– Ты действительно думаешь, что они пошли бы за тобой после этого?
– Возможно, нет, но это могло вообще предотвратить нападение. Донар наказал остальных вождей за то, что они – твердолобые глупцы, за то, что слушали Ингломера! – Арминий бросил на землю меч и точильный камень и, хмурясь, уставился на огонь.
Мело посмотрел на него, потом сказал:
– Это уже произошло. С этим покончено.
Арминий сжимал кулаки, пока костяшки пальцев не побелели. И расслабил пальцы, только когда они начали неметь.
– Как обидно видеть, что раздумья долгих месяцев закончились ничем… Знать, что тысячи отважных парней погибли напрасно… И все из-за того, что мой дядя является – или являлся – пустоголовым самоуверенным дураком. – Он вскинул голову. – Есть о нем какие-нибудь вести?
– Нет.
– Собаке – собачья смерть.
– Что насчет римлян? Они пока не в безопасности. До реки три дня ходу по открытой местности.
– Не все такие, как ты, Мело, – ответил Арминий. – Наши воины лучшие в этих землях, но я сомневаюсь, что у них хватит духа на еще одно нападение. И нет никаких шансов, что в нем примут участие остальные племена, – их только что разгромили, за ними гнались, они были на волосок от смерти. Даже если наши люди пойдут вместе с нами на Цецину, четыре тысячи копий мало что могут сделать против четырех легионов. Наша война закончена до следующей весны.
– Полагаю, ты прав, – сердито согласился Мело.
Горечь снова наполнила душу Арминия, и он пнул пылающее бревно, торчащее из костра. В ночное небо взвились оранжево-белые искры. «Прости меня, Туснельда, – подумал Арминий. – Я обманул тебя дважды. Не защитил от врага тебя и нашего нерожденного ребенка. А теперь потерпел неудачу, пытаясь отомстить за тебя…»
– Они вернутся в следующем году, – сказал Мело. – Этой зимой во всех длинных домах станут говорить о судьбе марсов и хаттов. Набрать новых воинов будет нетрудно. Ты поведешь новую армию.
Арминий подумал, что это правда. Племена потерпели поражение, но это не значит, что они полностью разгромлены и что навсегда утратили храбрость.
– Арминий! – Из темноты выскочил Осберт; руки его были обагрены кровью, вокруг глаз залегли черные морщины. – Ингломер вернулся. Он тяжело ранен.
– Отведите меня к нему, – велел Арминий, вкладывая меч в ножны. – Может, я закончу то, что не доделали римляне.
Мело беспокойно взглянул на него.
