осторожно поднял край туники Вителлия – и с трудом сдержал крик отчаяния. Кровь, ярко-красная кровь, била струей из глубокой раны в правом бедре Вителлия. Пизон не был хирургом, но понял, что, по всей видимости, перерезана артерия.
– Что ты там видишь? – простонал Вителлий.
– Твой разбойник еще на месте. Яйца тоже, – ответил Пизон, складывая пропитанный по`том шарф в толстую прокладку и изо всех сил прижимая ее к ране.
– С ним все в порядке? – Подбежал Метилий с искаженным от тревоги лицом.
– Все прекрасно, – бодро ответил Пизон и одними губами дал понять Метилию: «Дело плохо».
Вителлий застонал:
– О боги, больно…
Прокладка из шарфа Пизона насквозь пропиталась кровью.
– Дай мне что-нибудь, – бросил он Метилию. – Твой шарф. Что угодно!
Вителлий лег спиной в грязь.
– Надо было слушаться тебя. Не следовало трогать ублюдка. Одного золотого обруча хватило бы кому угодно.
– Не бери в голову, – сказал Пизон, заменяя свой шарф шарфом Метилия. Они обменялись встревоженными взглядами.
– Браслет хоть того стоил? – беззаботным голосом спросил Пизон.
– Я его еще не снял, – попытался улыбнуться Вителлий.
Пизон обеими руками прижимал шарф к ране Вителлия. Он знал, что так хирурги останавливают кровотечение, но толчки крови, просачивающейся сквозь пальцы, и растущая лужа между ног Вителлия говорили о том, что это не работает.
– Пояс, мне нужен кожаный пояс или ремень, – сказал он Метилию. – И кусок палки толщиной с палец.
– Обвязать вокруг ноги? – Метилий уже расстегивал пряжку пояса. Он отцепил ножны с мечом, протянул перевязь и закричал остальным легионерам: – Идите сюда! Найдите крепкую палку длиной с предплечье. Пизону нужно для Вителлия. Быстрее!
– Я не хочу умирать, – бормотал раненый.
– Ты и не умрешь, – возразил Пизон, но сам подумал, что друг умрет, если не затянуть ремень вокруг ноги. – Помоги, – велел он Метилию. – Держи шарф на ране и прижимай изо всех сил. – Когда Метилий выполнил приказ, Пизон завел ремень под ногу Вителлия и подтянул как можно выше, прямо к паху. Он чувствовал, что начинает паниковать. Кинжал проник так глубоко, что было неясно, принесет ли туго затянутый ремень хоть какую-нибудь пользу. Огромная лужа на земле пугала. – Где эта долбаная палка? – заорал Пизон.
Легионер трижды обмотал ремень вокруг ноги, кладя слой на слой и стягивая изо всех сил.
– Что-нибудь изменилось? – спросил он Метилия.
Тот пощупал, хмурясь.
– Немного.
Пизон еще потянул концы узла, так что мышцы заболели.
– А теперь?
– Так лучше.
– Положи палец на узел, – велел Пизон, продолжая тянуть за концы. Метилий проверил пальцем, туго ли натянута кожа. – Клади руку обратно на рану, – отрывисто командовал Пизон. – Что ты чувствуешь сейчас?
– Кровь идет быстрее после того, как ты затянул ремень, – мрачно ответил Метилий.
Пизону хотелось кричать. Узлы после затягивания всегда ослабевают. Чаще всего это не имеет значения, но сейчас каждая секунда была на счету. Он уже хотел снова кричать, требуя палку, но какой-то солдат прибежал, поскальзываясь, остановился возле него и протянул кусок ветки можжевельника.
– Это все, что я смог найти, – виноватым голосом сказал он.
– Срежь эти проклятые шипы. Быстро! – крикнул Пизон. Он взглянул на Вителлия и пожалел, что сделал это. Друг закрыл глаза, и слабое движение груди говорило о том, что он еще жив, но угасает. – Теллий… Теллий?
Ответа не было.
– Палку. Быстро, не то будет поздно! – Как можно быстрее Пизон просунул еще колючий кусок дерева под перевязь и принялся проворачивать ее на себя. Один, два, три оборота. Кожаный ремень туго натянулся, но он не останавливался. Четыре оборота. Пять. Он быстро посмотрел на Метилия. – Кровотечение остановилось?
– Думаю, да. – Тот вдруг широко улыбнулся. – Да. Я ничего не чувствую.
На всякий случай Пизон сделал еще один полный оборот и засунул конец палки под ремень, чтобы тот не двигался. «Эскулап, – молил он, – прошу тебя, сделай так, чтобы это помогло». Затем взял холодную руку Вителлия в свою.
