дыма, поднимавшиеся к небу из-за стен, обозначали разложенные солдатами костры. Оттуда долетали отдельные голоса, но признаков какой-нибудь активности заметно не было. «Возможно, Ингломер прав», – подумал Арминий. Он рассчитывал, что к этому времени легионеры уже соберутся у северных ворот и выступят по направлению к лесной дороге.
Никого не было видно. Не доносилось ни единого звука, говорившего о том, что легионеры готовятся к маршу. Четыре с половиной тысячи человек производят много шума, а если умножить это количество в четыре раза, невозможно построить столько солдат в полной тишине.
– Они напуганы, – сказал Арминий стоявшему рядом Мело. – Должно быть, сбились в кучки, как дрожащие щенки, и надеются, что мы уйдем.
– Не уверен, – ответил Мело, хмурясь. – Что, если это ловушка?
Та же самая мысль беспокоила Арминия с того момента, как был принят план Ингломера, но он старался отмахнуться от нее – и отмахивался до сих пор.
– Мы почти ничего не можем сделать. Атака вот-вот начнется.
– Ты можешь удержать наших людей.
– Половина из них не станет слушать. Посмотри на них – они жаждут крови. Другая половина назовет меня трусом. Если нападение пройдет успешно, а я останусь в стороне, самый последний воин скажет, что меня надо заменить другим вождем. – Арминий почти убедил себя. – Мы должны идти вперед вместе с остальными.
– Мне это не нравится, – сказал Мело. – Слишком спокойно.
Арминий понимал, о чем говорит его помощник, но с обеих сторон от себя он уже видел воинов, выходивших из-под деревьев: люди Ингломера и других вождей пришли в движение. Его собственные воины переминались с ноги на ногу и посматривали на него, ожидая приказа к выступлению.
С каждым прошедшим мгновением возрастала угроза, что кто-то возьмет решение на себя, и это тоже подорвет его авторитет.
– Надеюсь, ты ошибаешься. Во всяком случае, уже слишком поздно.
Мело еще больше помрачнел, но зашагал вперед вместе с остальными. «Более верного соратника у меня нет, – с гордостью подумал Арминий. – Если б каждый мой воин был сработан из того же материала, что и Мело, я разбил бы римлян пять раз подряд».
Уже полностью рассвело, и теперь они находились в поле зрения вражеских часовых. Ободряемые Арминием и другими вождями, воины толпами текли со склонов холма к римскому лагерю. Они прошли, наверное, треть пути, когда с ближайшей стены прозвучал тревожный крик. У Арминия екнуло сердце, но общего сигнала тревоги не последовало. Он видел пятерых часовых, наблюдавших за ними. Они кричали во весь голос и были сильно напуганы. Арминий приободрился.
– Эгей! – взревел он, обращаясь к своим воинам. – Давайте быстрей!
К тому времени когда воины прошли еще три сотни шагов, двое римских часовых покинули свои места. Ингломер и Большая Челюсть были правы, решил Арминий. Он не собирался терять лицо и ждать, когда они разгромят Цецину. Вождь перешел на бег, призывая своих воинов следовать за ним. Когда те затянули барритус, он с удовольствием присоединился к ним.
«ММММММММ! УУУММММММММ!»
Весь забрызганный грязью, увязая в ней по колено и тяжело дыша, Арминий оглянулся. Они преодолели уже две трети расстояния до лагеря. Несколько воинов упали, подвернув ногу или обессилев, но громадное большинство двигалось с ним, с искаженными лицами повторяя вновь и вновь боевой клич. С вала исчез третий часовой, и против тысяч Арминия остались двое легионеров. Они продолжали звать на помощь, но их трясло от страха. Из лагеря доносилось что-то похожее на тревожные крики. Кровь стучала в ушах, в ладони плотно и надежно лежала рукоять меча. Осталась сотня шагов.
– Вперед! – кричал Арминий с растущим воодушевлением. – Через ров и на стену!
На семидесяти шагах один из часовых метнул копье. Оно взвилось в воздух – бросок был отличный – и вонзилось в землю рядом с Осбертом, который в ответ проревел проклятие. Второй часовой выждал, пока германцы подбегут поближе, прежде чем метнуть копье. Но бросок вышел слабым, оружие упало сразу за рвом. Воины обрушили на часового оглушительный шквал оскорблений, после чего двое последних часовых исчезли из виду. Из лагеря продолжали доноситься панические крики.
– Что ты думаешь? – спросил Арминий у бегущего справа от него Мело.
– Скажу, когда заберемся на вал, – коротко бросил тот.
– Ты уж поверь, – возразил вождь, уже охваченный жаждой кровопролития, – они в ужасе!
– Может быть. – Мело бросил свою охапку хвороста в ров и принялся отдавать указания воинам: – Кладите их поверх моей! Ты, наваливай другую кучу вон там! Через каждые двадцать шагов. Шевелись!
Прошло совсем немного времени, и во многих местах ров был завален. Воины перебегали по этим зыбким гатям и прислоняли лестницы к валу. Арминий был в гуще воинов. Казалось невероятным, что они подобрались вплотную к оборонительным сооружениям римлян, пусть даже незащищенным. В глубине души Арминий еще ждал волны копий, со свистом вылетающей из-за вала, но ничего не происходило. Даже перепуганных часовых нигде не было видно, а панические крики в лагере не прекращались. Он действительно начинал верить, что римляне потеряли надежду. Один из воинов уступил ему право подняться по лестнице. Он будет одним из первых, кто взберется на вал.
