ударов копий о щиты. Легионеры начали обмениваться недоуменными взглядами. Если только варвары не испарились, то что они сейчас делают?
Тулл вышел вперед и встал перед солдатами.
– Это часть их плана. Сейчас они отошли. Временно. Начиная с тебя, – он указал на первого солдата в шеренге, – каждый второй остается на своем месте. Остальным выйти из строя и оказать помощь раненым. Быстро!
Пизон неохотно покинул строй. Однако вскоре его внимание уже было отдано раненым товарищам, многие из которых нуждались в неотложной помощи. Кое-кому повезло. Некоторые из тех, в кого попали камни, отделались ушибами ребер и конечностей. Другие, кого на лету лишь слегка задело копье, получили неглубокие раны. Эти счастливчики могли сами позаботиться о себе.
Под руководством вездесущего Тулла и невесть откуда взявшегося одинокого санитара Пизон и его товарищи попытались – насколько то было возможно в тех условиях – оказать пострадавшим первую помощь. Было видно, что некоторые из них уже не жильцы. Пизона вскоре уже не удивляло, что санитар давал им сделать долгие глотки из фляжки с маковым соком. Его мысли быстро возвращались от участи раненых к собственной участи и участи своих товарищей. Варвары – кто бы они ни были – пока ушли, но могли в любую минуту вернуться. Армия все еще стояла, не сдвинувшись с места. По спине Пизона вновь пробежал холодок. Они были как стая рыб, пойманная отливом в неглубокой луже: легкая добыча для кого угодно.
– И что нам теперь делать? – спросил он Тулла, когда тот снова подошел к ним.
– Ждать дальнейших приказов, – ответил центурион, и по лицу его промелькнула тень. – Думаю, нам скажут идти дальше и подыскать место для лагеря. Внутри укрепления строить планы гораздо легче.
– Скажи, центурион, это были ангриварии? – не удержался от вопроса Афер.
И вновь Тулл насупил брови. Увы, Пизон даже не догадывался, о чем он думал.
– Наверное, так скажут многие, – ответил он и направился прочь, добавив: – Будьте готовы в любой момент двигаться дальше.
Пизон недоуменно посмотрел на Афера.
– Что это с ним?
– Понятия не имею. Главное, что он с нами.
– Это точно, – с жаром согласился Пизон. До них уже доползли слухи, что колонна понесла тяжелые потери: погибли не только рядовые легионеры, но и центурионы, а среди гражданских царит паника. По сравнению с тем, что случилось с колонной, их собственные потери были относительно скромными главным образом благодаря Туллу. – Да хранят его боги.
– Целиком и полностью согласен, – ответил Вителлий, поднимая глаза к серому, затянутому тучами небу.
Если боги и услышали их молитвы, они остались к ним равнодушны. Вскоре вновь пошел ливень: потоки воды обрушивались на обращенные к небесам лица, вгоняя всех в еще большее уныние. Затем между тучами сверкнула молния, затем еще и еще. Через несколько мгновений над головами прокатились рокочущие раскаты грома.
Похоже, Юпитер за что-то зол на нас, подумал Пизон, видя на лицах товарищей ту же тревогу, что терзала и его самого. С трудом верилось, как можно ненавидеть лес больше, чем он его уже ненавидел, однако в течение последующих часов каждая частица его души прониклась к этой влажной чащобе едва ли не омерзением. Этот мокрый лес был границей римского мира. Непроходимый, зеленый, пропитанный влагой, казалось, ему никогда не будет конца. Миля за милей тянулись все эти проклятые буки, грабы, дубы и другие деревья, названия которым Пизон не знал. Высокие и низкие, с толстыми стволами и тонкими, стройные и корявые, гладкие и в пятнах коросты, старые и юные побеги, они стояли бок о бок, хмурые лесные легионы, часовые, охраняющие вход во враждебный ему мир. Иногда Пизону казалось, будто лес этот наблюдает за потными, готовыми рухнуть от усталости римлянами. Пожалуй, это было самое неприятное чувство. В голову тотчас лезли мысли о злобных лесных духах, колдунах и кровавых человеческих жертвоприношениях.
Если деревья где-то и расступались, то лишь затем, чтобы уступить место болоту или очередной речке, которую приходилось преодолевать вброд. Коварство болот стало очевидно во всей своей жути, когда, вырвавшись от погонщика, один из мулов бросился вперед и тотчас увяз по колено. С возмущенным ржанием он попытался вытащить ноги, но в итоге погрузился в топкую жижу под самое брюхо. Последующие попытки вырваться из объятий болота привели лишь к тому, что бедного мула засосало в грязь по грудь. За его отчаянной борьбой следили буквально все, кому случилось быть рядом, но никто даже не пошевелился, чтобы помочь бедному животному. Радуясь тому, что сия печальная участь постигла не их самих, солдаты осыпали мула похабными ругательствами. Пизон подумал, не метнуть ли в беднягу копье, чтобы закончить его страдания прежде, чем мул захлебнется болотной жижей, но потом решил, что цель не слишком удобна, да и Тулл или Фенестела наверняка сдерут с него семь шкур, если увидят, что он «понапрасну» потратил дорогое оружие. Кстати, Афер тоже напомнил ему, что это все же мул, а не человек.
Хотя речки были не столь опасны, как болото, всегда существовал риск поскользнуться на осклизлых, поросших мхом камнях на их берегах и упасть в воду. Тем более что преодолевать водные преграды приходилось неся щит и копья. Один из легионеров, шедших впереди Пизона, поскользнулся и сломал ногу, другие вывихнули лодыжки или до крови разбили колени. Ругаясь последними словами, солдаты тем не менее утешали друг друга тем, что им не надо тянуть или толкать тяжелые повозки.
– Представляю, какими словами поносят сейчас Фортуну артиллеристы! Да, бедолагам не повезло. Не завидую им. По крайней мере нам не нужно
