Увы, трудились они недолго. Вскоре после того, как работа закипела вовсю, враг снова напомнил о себе, появившись из леса огромной улюлюкающей ордой. Римляне впервые получили возможность рассмотреть неприятеля. Зрелище было не для слабонервных: сотни мускулистых варваров в ярких туниках и штанах, с ярко раскрашенными щитами и копьями. Горланя барритус, они двинулись на римлян. Следом шли пращники и метали над головами шедших впереди воинов камни.
Несмотря на свирепость германцев и потери, которые они успели нанести римлянам, те были по-своему даже рады. Лучше сражаться с врагом лицом к лицу, чем каждый миг ожидать удара от невидимого противника. То были люди, а не лесные духи или демоны. Такие же воины, как и они сами: они так же потели, а если их пронзить клинком, так же истекали кровью. У большинства не было доспехов, а у многих единственным оружием являлись копья. Их можно победить – как легионы побеждали их уже не раз. Так будет и сегодня. Таково было общее настроение, когда Тулл и другие центурионы проревели приказы своим солдатам.
Атака была короткой и яростной, но легионеры отбросили варваров. Неся тяжелые потери, те временно отступили. Однако вскоре собрались с духом и атаковали снова. Правда, к этому моменту к холму подтянулись другие части колонны. Центурионы тотчас бросили своих солдат в бой. Варвары были вынуждены снова отойти. Третья попытка закончилась для них так же неудачно. Германцы отошли и растворились в лесу.
Увы, Пизон не разделял всеобщего ликования, которое за этим последовало. Нет, конечно, он был рад успеху римлян, но незадолго до этого подслушал разговор Тулла с Фенестелой. Услышанное настораживало. Тулл считал, что засаду устроили не одни ангриварии. По его мнению, в лесу спрятались тысячи воинов, готовых в любой момент обрушиться на них. Последние слова Тулла, сказанные Фенестеле, не шли у него из головы: «Племена объединили силы. Сделать это мог лишь один человек, который знает римскую армию изнутри. Начиная с этого момента пошла борьба за выживание, и ничего больше. Наша первейшая задача – вывести отсюда живыми как можно больше солдат».
Тулл считал, что нужно быть готовым к большим человеческим потерям. При этой мысли у Пизона схватило живот.
Большинству суждено остаться здесь навсегда.
Глава 23
К наступлению темноты бо?льшая часть армии Вара находилась внутри стен огромного недостроенного лагеря на склоне холма. Варвары не дураки, решил Вар, выходя из генеральской палатки. Не готовые терять воинов в открытом бою, они временно отступили. Довольный тем, что его солдаты хотя бы смогут выспаться после тяжелого дня, Вар решил пройтись по лагерю. Беспрестанные атаки варваров и то, что их собственные ряды поредели, – все это сказалось на настроении легионов. Он понял это по усталым, осунувшимся лицам солдат, когда какое-то время спустя вошел в лагерь. Пусть они увидят, что он с ними. Это наверняка поднимет их дух.
Увы, тяготы дня на этом не заканчивались. Поскольку испуганные мулы разбежались, а подводы пришлось бросить, у части солдат нет палаток, и ночь им придется провести под открытым небом. Сухих дров, чтобы развести костры, тоже не было. Дождь же так и не прекратился. Это, конечно, их не убьет, равно как и ночная прохлада, но вот на общем состоянии, безусловно, отразится, причем не в лучшую сторону.
Приказав погрузить на подводу весь свой запас вина, Вар зашагал по лагерю. Его сопровождали – правда, неохотно – Аристид и пара десятков солдат Первой когорты. На каждом шагу Вар убеждался в том, что хаос, в который днем была ввергнута его армия, никуда не делся. Главные улицы лагеря, виа принципалис и виа преториа, никакой инженер не измерял и не прокладывал. Пересекались они не под прямым углом, и обе к тому же были кривыми. Повсюду торчали пни – остатки того леса, что совсем недавно покрывал холм. Пни эти были самых разных размеров – от опасных коротких, которые легко не заметить и, споткнувшись, свернуть себе шею, до высоких, высотой по пояс. Единственное, что утешало: все подразделения занимали свои позиции. Однако палаток не хватало, а мулов уцелела разве что половина.
Те легионеры, которым повезло найти свои палатки, имели крышу над головой; остальные же сидели, сбившись в кучи, там, где должны были стоять их собственные. Некоторые соорудили защиту от дождя, поставив щиты и набросив на них плащи. Некоторые контубернии сумели даже соорудить небольшие «черепахи», использовав склон холма в качестве задней стены. Воткнув в землю толстые сучья и положив на них щиты, они сверху расстелили одеяла и лишнюю одежду. Вар счел нужным похвалить их за столь изобретательное решение. Он также отметил про себя, что многие центурионы впустили солдат под кожаные козырьки своих просторных палаток, а порой даже внутрь.
Пора, решил Вар, угостить народ вином. Выбрав наугад место, он не стал во всеуслышание объявлять о своем присутствии, а лишь громко крикнул: «Вино! Угощаю вином!» Никого не пришлось уговаривать дважды. Весь лагерь дружно ответил на его предложение. Вар с улыбкой наблюдал, как солдаты торопятся по грязи к бочке. Сначала его никто не узнал; в солдатском плаще и шлеме он ничем не отличался от остальных. Солдаты толпились вокруг него, спрашивая друг у друга, какой офицер – да благословят его боги – распорядился угостить их вином. Никто даже не обратил внимания ни на недовольное лицо Аристида, ни на его бормотание по поводу их фамильярности.
– Это я, – пояснил Вар. – Из моих собственных запасов.
