выдвинутые им обвинения подтвердятся, пусть ему вернут украденное или компенсируют потери за счет казны гарнизона. Если же нет, пусть начальник отдаст солдатам неофициальный приказ в следующий раз не быть такими жадными. Также напиши письмо торговцу, вырази сожаление по поводу имевшего место недоразумения. Однако не признавай того, что римские солдаты обошлись с ним некрасиво. Вместо этого сообщи ему, что я велел начальнику гарнизона выслушать его жалобу еще раз и непредвзято во всем разобраться. – Вар подождал, пока Аристид запишет на табличке его указания. – Ну как, все записал?
– Разумеется, господин, – с легким вздохом ответил грек.
– Отлично. – Вар со злостью посмотрел на оставшуюся гору корреспонденции. – Хотя я и буду скучать по уюту постоянного лагеря, хотелось бы поскорее покинуть это место.
– Ты имеешь в виду наш летний поход на восток, господин? – уточнил Аристид. На сей раз он даже не стал скрывать своего разочарования.
– Да, три месяца хорошей погоды и охоты, а бумажная канитель пусть подождет. Правда, во время похода все равно придется вести амбарную книгу, но это пустяки по сравнению с той горой бумаг, которые я получаю здесь. Думаю, ты справишься сам. Знаю, когда мы вернемся сюда осенью, здесь на столе будут выситься горы документов, но мне наплевать. – Заметив хмурое лицо Аристида, Вар усмехнулся. – Не переживай, твои любимые горячие ванны от тебя не уйдут – по крайней мере, время от времени я их тебе обещаю. Пусть ты и раб, но только не говори, что я о тебе не забочусь.
– Заботишься, господин, за что я всячески благодарен тебе, – ответил Аристид, слегка приободрившись.
– Кстати, я помню свое обещание. Как только закончится срок моего наместничества, ты получишь вольную. Ты верой и правдой служил мне, и я должен тебя отблагодарить.
– Публий Квинтилий Вар, – произнес Аристид, расплываясь в улыбке от уха до уха, – о таком хозяине, как ты, можно только мечтать. Прими мою благодарность. – Грек почтительно поклонился.
– То есть теперь ты согласен сопровождать меня в германскую глушь? – с улыбкой спросил Вар.
– Скажи, господин, а там будут сражения?
Вар не стал пенять Аристиду за его трусость. В конце концов, грек – секретарь, а не солдат.
– Вряд ли. На том берегу пока спокойно. Кроме того, нас будут сопровождать десять тысяч легионеров. Ни один дикий германец, если он в своем уме, не сунет носа даже на расстояние нескольких миль от лагеря.
Похоже, его слова успокоили Аристида.
– Отлично, господин.
– А теперь снова за работу. – Вар взял со стола деревянную табличку и, сломав печать на бечевке, скреплявшей две ее половины, раскрыл и начал читать. – А, это от командира лагеря в Фекционе! Новости хорошие, он ничего не просит. Приятное разнообразие после всех этих жалоб и просьб.
– Что же он пишет, господин?
– Что вверенный ему флот – триремы, биремы и транспортные суда – в хорошем состоянии. На ближайшие месяцы он передает его в мое распоряжение и ожидает моих дальнейших приказов. – Вар потер пальцем губы. – Как жаль, что этим летом у меня не будет повода проведать его… Ладно, ничего страшного. Лучше иметь ненужные корабли, чем вообще никаких.
– Верно, господин. А что написать в ответ?
– Похвали его за готовность флота. В настоящее время особых планов на его счет у меня нет. Пусть он продолжит обычное патрулирование прибрежных вод и местных водных путей. Сообщи ему, что этим летом состоится марш-бросок на восток, куда я беру собой Семнадцатый, Восемнадцатый и Девятнадцатый легионы. Как только налоги и урожай будут собраны, мы вернемся на зимние квартиры на берег Ренуса. Вскоре после этого он может ожидать мой приезд.
Вар ждал, пока Аристид закончит записывать на восковую табличку полученные указания, когда раздался стук в дверь.
– Входите! – крикнул он.
Это был один из двух легионеров, несших караул снаружи. Шагнув внутрь, солдат отсалютовал.
– Господин, тебя хочет видеть новый трибун.
– Опять? – Вар недоверчиво выгнул бровь и покосился на Аристида. Тот едва заметно пожал плечами.
– Пусть войдет! – распорядился наместник.
В кабинет вошел трибун. Сделав несколько шагов к столу Вара, он вытянулся в струнку и отдал салют.
– Старший трибун Луций Сей Туберон прибыл!
– Трибун, – произнес Вар, глядя в голубые глаза Туберона.
У вошедшего были светлые кудри и точеный подбородок. Кираса и сапоги начищены до блеска и сияют ярче, чем на параде. Смазливый щеголь – это еще не солдат, подумал Вар, однако уже в следующий миг мысленно одернул себя. «Будь справедлив, это первое военное назначение мальчишки. Он молод, полон воодушевления. Ему хочется доказать окружающим, какой он бравый солдат. Ты ведь сам когда-то был таким же».
– Я пришел не вовремя? – спросил Туберон, глядя на горы документов.
