– Вот бы и мне к ромеям попасть, на черных людей посмотреть…
– А чего на них смотреть – люди как люди. Странноватые, правда, ну так у нас у всех свои традиции. Помнишь, я тебе рассказывал про мир песка? Так вот там круглый год лето, и лето гораздо жарче, чем наше… Вот они и обгорают с самого детства, ну а потом кожа такой на всю жизнь и остается.
– Чудные какие-то, а почему они тоже к нам не переселятся? У нас земли много, да и дождя вволю…
– Так-то оно так, но, понимаешь, там их родина, Йошт, там их предки, священные места. Как же можно просто так покинуть свой дом? Ты вот не скучаешь по дому-то, Йошт из Карпени?
– Да уж… поскучаешь тут… ну, вообще-то, есть немного…
– А я вот никогда бы по своей воле не покинул эти края. Это мой дом, моя земля, я здесь родился, вырос и умру.
Йошт вскинул от удивления брови:
– А разве волхвы смертные?
Веслав лишь рассмеялся в ответ.
14
Факелы нещадно чадят. Языки пламени змеиным клубком обволакивают кончик древка, черным жирным дымом устремляются в вечернее небо. Легкий ветерок подхватывает эти черные жгуты, разбивает, смешивает с прохладой надвигающихся сумерек. Где-то громко шумят сверчки.
На небольшой полянке раскинут шатер, рядом на коновязи негромко фыркают лошади, жуют удила, изредка мотают гривой – сгоняют редких, но назойливых припозднившихся кровопийц. За шатром в надвигающейся темноте утопает небольшой лагерь в несколько палаток с плоскими крышами. Костров не жгут, громких разговоров не слышно. Лишь изредка доносится вжиканье металла о точильный камень да редкое ржание коней.
У входа в главный шатер застыли два воина, роста невысокого, но в теле коренастые, отсвет пламени факелов языками бегает по окаменелым лицам. Оба облачены в стеганые куртки с нашитыми железными бляхами, на головах войлочные колпаки, в руках копья, ветер подхватывает и колышет конские пряди у основания острия, небольшой круглый щит перекинут за спину, кривые сабли покоятся в ножнах у бедра.
В шатре приглушенные голоса. Трескучий гуннский вперемешку со славянским. Изредка позвякивает сталь, скрипит кожа. Невысокий мужской силуэт ходит из одного конца шатра в другой, голова в остроконечном шлеме опущена, рука поглаживает бороду.
– Советник, знатный сын Степи, обмана быть не может! – Голос донесся из дальней, сокрытой в тени, стороны шатра. – Я ему верю как себе!
Советник хана ничего не ответил, лишь брови сильнее сдвинулись на переносице. Шаги вновь отмеряют ход взад-вперед по шатру.
– Он – лучший из лучших своего племени. Много походов за его спиной. Воин знатный, настоящий рубака! Однажды по пьяни на спор притащил откуда- то три русколанские башки! Еще спешно так приторочил к ремню, у одной язык вывалился наружу, у другой – глаз сочился и прямо по штанине. Так и ходил весь вечер. Все забрызгал и заляпал вокруг поганой кровью русов.
Из затененной стороны шатра послышался кашляющий хохот. Гунн остановился, колючий взор устремился в темноту, брови на мгновенье распрямились, легкая улыбка тронула уголки губ. Но через мгновение советник хана вновь прохаживался взад-вперед, печать задумчивости опять опустилась на его изъеденное морщинами лицо.
– Я дело говорю, знатный и мудрый советник хана! Из всех только его присоветовать могу. Дело серьезное, а он толк в пускании крови русколанскому отродью знает. Ему дай волю, напущал бы ее с полноводную реку. – В углу шатра вновь раздался короткий лязгающий хохот.
Советник остановился, вновь бросил колючий взгляд в темный угол шатра.
– Он родовит? Кого с собой привести сможет? – спросил советник и одновременно опустился на мягкую подушку, расшитую по краям золотистой бахромой. Звякнул металл – ятаган бряцнул о кольчугу. – Ваши воины доблестью славятся, да и силой я, наслышан, обладают неимоверной. Впрочем, наши гуннские – тоже, как у вас у славян говорят – не шиты лыком…
– Не лыком шиты…
– Да-да, именно так. Но все же несколько славянских мечей лишними не будут. – Советник тронул бритый подбородок, ухмыльнулся и добавил задумчиво: – Никогда не понимал – что вы, славяне, делите между собой? – Советник гуннского хана осторожно взял спелое яблоко, взвесил в руке и внезапно с силой сжал. Плод смачно треснул. Сок брызнул сквозь пальцы, шатер наполнился ароматом сочного яблока. – Единое племя, и боги одни и те же, да и лицом вы все как один. Но драчливые, как голодная свора псов!
Советник бросил изуродованный плод на позолоченное блюдо перед собой. В углу на мгновение сквозь темноту блеснули злобно глаза, раздался голос с металлическим отливом:
– Великий сын Степи, сравнение с псами своих друзей неуместно и неразумно. У нас есть старые обиды, по ним и сводим счеты!
– Верно, верно. – Советник с улыбкой часто закивал, хитрый прищур глаз застыл на желтом лице. – Я совсем об этом не подумал. Горе мне, глупому!
Гунн картинно воздел руки к небу, но через мгновение лицо его вновь стало задумчиво-серьезным, рука привычно потянулась к бороде.
– И все-таки, сколько воинов сможет привести твой Гонорих?
– Ему не нужны воины. Он сам десятка, а то и двух стоит!
