Все недовольно сморщились, они, конечно, помнят про воеводин наказ.
– Так что советую заняться чем-нибудь полезным, а в сторону града даже косо не смотреть! Ослушников воеводе самолично на аркане притащу.
– Ну что ты, Смык, даже в мыслях не было.
– Ни к чему нам туда.
– Разве что девок молодых пощупать маненько.
Наемники развеселились, глаза в отблесках пламени смеются, кто-то бросает колкие шуточки. Слышится хохоток. Седобородый ветеран мотнул головой, рявкнул, но сталь в голосе куда-то улетучилась:
– Ладно-ладно! Разгалделись! Вы мое слово знаете.
4
Тени заметно удлинились. Солнце уже царапает краешком горные пики вдали, разноцветьем переливается снег на вершинах. Вокруг застрекотали сверчки, им вторят жабы из окрестных болот.
Массивные, оббитые стальными полосами, трепольские ворота с грохотом захлопнулись за рыжеволосым венедом.
Йошт вжал голову в плечи, нервно сглотнул – впереди истуканами стоят суровые воины. И без доспехов видно – богатыри могучие, мышцы бугрятся, кольчужные кольца едва не лопаются, руки словно мощные дубовые ветви, двумя ладонями не обхватишь.
Венед неуверенно шагнул вперед. Один из привратников коротко глянул на него, Йошт ощутил твердый как камень, взор на себе, руки похолодели, ноги сделались будто ватными. Воин хмыкнул, равнодушно отвел глаза, взор устремился куда-то вдаль. Карпенец с облегчением выдохнул, ноги шагнули вперед.
Сзади тяжело бухнуло. Венед обернулся – с десяток мускулистых детин бросили огромный дубовый засов на петли ворот. Охранник-исполин деловито прохаживается вдоль них, толкает кондовое дерево, проверяет железные петли, кивает – такие врата не каждый таран возьмет.
Йошт ощутил холод в животе, в голову ударило: обратно вернуться-то не выйдет. Карпенец озабоченно вздохнул. В раздумьях сделал шаг, другой. И не приметил, как его мгновенно подхватила суетная жизнь вечернего города и понесла вперед.
Голова ошалело вертится в разные стороны – высокие деревянные башни, по каждой доске взбираются вверх причудливые узоры, на верхушке блестят островерхие шлемы лучников, под ногами поскрипывает деревянный настил, крестьяне с мешками и ведрами устало топают рядом, под ногами путается весело галдящая ребятня.
Дальше дорога упирается в городскую площадь. Йошт ахнул: в центре стоит высокий идол Перуна из чистого золота, глаза горят крупными – с куриное яйцо – рубинами, у подножия несколько стрел, обоюдоострая секира. На жертвенном камне жарко полыхает огонь, рядом лежит пара обезглавленных петухов.
Недалеко слышится веселая мелодия дудки-жалейки, кто-то подпевает звонким голосом, по краям площади несколько крытых повозок, возле них толпятся люди, ребятня проталкивается между телами, их выталкивают обратно, показывают кулак, шикают, а молодняк смеется, кружится, путается между ног.
Йошт подошел поближе, услышал нарочито игривые голоса – пискливые мышиные голоски вперемешку с медвежьим ревом. Толпа то взрывается смехом, то источает ругань и проклятья.
– …Урус! Урус! Гадкий урус! Землю вашу захватим, пожжем ваши деревни! Убивать, крушить! – пропищал противный голосок.
– Прочь, шакалы степные! – прогремел голос из повозки. Люди одобрительно загалдели, кивают, тычут пальцами. – Руки прочь от земли славянской!
Йошт бесполезно и тщетно пытается протолкнуться, просочиться сквозь людскую стену обступивших актерскую повозку. Венед получил под дых, сплюнул и встал на цыпочки. Поверх голов с трудом различимы миниатюрный деревянный помост, накрытый оранжево-красной материей, зато никто не пихает. По матерчатому полю скачет деревянная фигурка богатыря, меч обнажен, плащ развевается на ветру.
– …Да узрите вы мощь оружия русского! – громыхает голос богатыря из повозки. – Да поразит вас гнев Перунов!
От витязя улепетывают раскрашенные в черное фигурки на коротконогих лошаденках, скорее похожих на собак, чем на благородных скакунов. Вдруг послышался непристойный звук – это черные фигурки, улепетывая со всех ног, от страха портят воздух. Толпа взорвалась смехом, Йошт тоже растягивает рот в улыбке.
Еще чуть-чуть и убегут трусливые степняки, но богатырь догоняет их и разит мечом. Они с воплями падают, барахтаются в дорожной пыли, пищат, жалобно поскуливают, будто собака, которую спровадили пинком подальше от курятника, просят пощады. Витязь медленно подъезжает к ним, держит меч наготове, говорит:
– Получите свое, степные шакалы! И знайте: кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибель свою найдет!
Фигурки замерли, начал опускаться сшитый из разных лоскутков материи занавес.
Народ благодарно хлопает, улюлюкает.
– Еще! Давай еще!
