– Это криданский транспорт, болван! Ты урожденный криданец, как я и думал. У вас были такие технологии. Криданцы хотели… заселить космос. И вот, заселили. Все смешалось в этом мире. Как вы называете его, Эала? Хорошо, значит, станем искать витязя и его бесполезное создание. Они не показались мне. Не привиделись. Они есть.
Нужно послать разведку. Пауки везде, но нужно послать разведку…
– Может быть, по воздуху? – подала голос Алинка.
– По воздуху, верно. – Мастер скрестил руки на груди. – Но тут не летают.
– Кажется, летают!
В хмуром небе над их головой разрасталась, увеличивалась темная овальная точка.
– Воздушная тревога! – заорал инопланетянин. – Орудие к бою!
Глава 24
Дядя Котик
С одуряющим свистом разорванный сразу в десятке мест дирижабль шел на аварийную посадку. Очень быстро. Котов вцепился в несколько канатов, оплетавших шар, пытаясь управлять его формой и направлением падения, но это удавалось с трудом – снизу прицельно били длинные стрелы.
Анариндил и Йуллийель сбросили весь балласт и стрелковые корзины; Трорин, круглый и оранжевый, лежал на дне гондолы около двигателя, накрыв голову руками. Тяга к небу у него компенсировалась диким страхом высоты и падений в частности – и вот теперь скомпенсировалась до полной неподвижности.
Эйтар, ни на секунду не забыв о роли оруженосца, прижимал Ольву к себе, прикрыв щитом.
– Это Морум, госпожа! Мы падаем в Черную страну… прямо на Темное Сердце. Туда, где правил Карахорт!
– Не каркай, Эйтар! – выкрикнул Даниил, прыгая по канатам. – Надо цепляться за остатки шара и отрубить гондолу полностью вместе с машинами! Тогда нас, может, ветром протащит дальше!
– Ольва и Йул удержатся, орк тоже…
– А мы должны попробовать удержать Трорина!
– Хорошо!
Но благие намерения не были осуществлены – в шаре что-то хлопнуло, и восемнадцатый дирижабль королевы Тенистой Пущи, перестав даже частично слушаться управления, резко снизился.
Очень резко.
Земля была уже близко, настолько близко, что воздухоплаватели могли разглядеть ощеренные морды орков и широкие лбы быкоглавов; а затем сильный удар швырнул Котова на слишком твердые, тверррдые плиты широкого плаца, и он ненадолго отрубился.
…И открыл глаза.
Над ним плыло и качалось серое небо, омерзительное, будто грязное, застиранное. И в этом небе, как торжествующий флаг, красный с черным, полыхал…
– Жабонька, – сказал Котов как только мог умильно; язык еле шевелился, и от удара очень болела спина и пораненная пауком нога, а руки почему-то были накрепко скручены. – Жаба ты белоглазая, урка, как же я рад тебя видеть. Я тебе кррричал-кррричал, а ты как не слышал… стряхнул нас с лап куда-то в болото…
– Что? – тонкие черные нитки зрачков, затопленные белым перламутром, расширились. – Повтори, криданец. Что ты сказал?
– Ну, это я… Дима… а ты… ты… твое белое солнце… – и провалился снова.
…И снова открыл глаза.
Котов обнаружил себя в просторном зале с высокими потолками. Интерьерчик тут следовало подновить – дверные и оконные проемы были выломаны вместе с частью стен, мебель порушена, как будто ею собирались топить в холодный год; пол частично засыпан кучами какого-то неопрятного, пыльного золота, но дискомфорт создавали даже не эти прискорбные факторы.
Котик был намертво привязан к массивному креслу, вырезанному, видимо, из цельного камня.
Около окна стояла тонкая маленькая фигурка, завернутая в грязные красные тряпки.
Как только Котов зашевелился, Мастер Войны метнулся к нему.
– Каков номер транспорта? – недружелюбно спросил он. – Гелик, так звали его.
– В-васиного? – оторопел Котов. – Я башкой пр-рило-жился, а ты хочешь, чтобы я цифры вспомнил?
– Хочешь жить – вспомнишь, – оскалился белоглазый.
– Вот же жаба ты, – с душой сказал Котов. – Где д-де-вочки? Ольва где… ребята?
– Живы, – коротко ответил. – Номер гелика?
– Ну и пожалуйста, – совсем обиделся Котик. – Ну и получи. – Он назвал номер. – Отпускай меня уже, н-ну!
