что пару раз чуть не приложился брюхом о камни. На бреющем полете он перемолол тех пауков, которые не успели попрыгать вниз, в расщелины. Иррик услышал сухой щелчок – чешуи раскрылись, и алая громадина превратилась в летящий шестопёр или шипастый валик наподобие тех, которыми подгорные старатели штробят породу. Во все стороны полетели куски паучьих тел, ошметки черного хитина, куски лап.
Но и пауки не сдавались. Будто повелеваемые невидимым полководцем, они вдруг собрались в единую волну и бросились к дракону, явно желая не позволить ему взлететь. В какой-то миг алое тело, сверкающее древним темным златом, оказалось погребено под копошащейся кучей. Пауки неслись отовсюду, образуя мрачные черные комки, атакуя.
Дракон с усилием оттолкнулся от земли, расшвыривая с себя насевших тварей, снова взмыл в воздух.
– Ринрин!
Иррик поднялся над камнями, стараясь не упускать из поля зрения происходящее. Магический огонь… да, Мрир тут, а клинка светлейшего витязя уже было не видно.
Орк… Лантир…
– Иррик! Бежим!
Над Серыми Россыпями повисла подернутая туманом муть. Солнце падало за горизонт, заливая округу красными лучами. И осколком солнца бился с пауками багряный дракон, хромающий в воздухе на одно крыло.
Ринрин вскочила и ланью понеслась среди камней, петляя зигзагами и на бегу отмахиваясь от атакующих пауков – они налетали темными кляксами из подступающей ночи. Доблестный дверг не отставал. Он приметил – пара жвал все же проткнула ногу эльфийки. Голубая Ласка не просто путала след – она серьезно прихрамывала, тяжело дышала. Заляпанный тугой кровью светлый эльфийский клинок вздрагивал в ее руке, колчан опустел.
Остановившись, она молча взглянула на Иррика.
Тоска. Мольба. Боль.
– Ринрин… Я позову красавчика! – выкрикнул дверг. – Лантир! Ланти-ир! Подожди, Ринрин. Без него нам не уйти, тварей много, они тут в каждой расщелине! Мы отобьемся! Мы должны… Светлейший, кажется, возле дракона, далеко…
– Они бегут к дракону, – тяжело вымолвила Ринрин. – Пауки. Бегут, словно их ведут. Смотри.
Очередная черная волна закипела на камнях, собираясь в плотный черный кулак, готовый взметнуться – и ударить.
– А где Мрир? – медленно выговорила эльфийка. – Это ворожба, я чувствую, но где Мрир? Почему он…
Ее шатнуло – и то ли услышав звуки голоса, то ли почуяв слабость, ближние пауки, два или три, покрупнее, развернулись и начали подступать.
– Иррик…
Миг – и пауки бросились на Ринрин, а еще один, самый большой, атаковал дверга, издавая свист и скрип, странно похожий на яростный крик дракона.
Все случилось в считаные мгновения. Гном отбил атаку чудовища, крутнулся…
Он лишь на миг потерял свою Голубую Ласку из виду.
Но что-то произошло, и ее не стало. Пропала, как и не было.
Пропала.
Не стало и дракона; только яркая алая точка недолго вспыхнула на ночном небе – а потом и вовсе исчезла.
Добив очередного выпрыгнувшего из тьмы паука, дверг заозирался.
– Лантир! – в отчаянии закричал он. – Тайтингиль! Азар! Но на зов явились еще два монстра; мгновение – и оба черных тела разлетелись от ударов чекана.
– Ринрин!..
– Я здесь, – едва слышно прошелестело снизу.
Вайманн опустил взгляд – меж камней был пролом, проход из ночного мрака в совсем уж непроглядную тьму открывшейся пещеры. Дверг выхватил из кармана крупный кристалл, ударил по валуну – камень зажегся неровным, мерцающим светом – и спрыгнул вниз.
Ринрин лежала, бессильно раскинув руки, на полу небольшой пещерки. Возле нее валялись два мертвых паука. Один еще слабо шевелил лапами.
А в углу…
Иррик вскинул чекан.
– Он помогал, – прошептала Ринрин. – Паук… Тот, которого ты искал, тот самый… У него бляха… бляха Ольвы. Он прятался тут… и попробовал спасти меня.
Скорчившись, в углу пещерки сидел косматый черный монстр – много крупнее остальных. В неверном свете кристалла глаза его, все восемь глаз, казались голубыми. Зрачки собрались в нитки, а на сочленении округлого тела и одной из лап прочно засела цепочка, на которой висела знаменитая двергская бляха дайны Тенистой Пущи.
Паук раскрыл жвалы и издал нервный, высокий вибрирующий звук. И попятился еще – хотя было некуда, он уперся в стену.
