этого спросил:
– И что заставило вас поделиться этим знанием со мной?
О нет! Я вовсе не был столь наивен, что действительно хотел узнать ответ на этот вопрос. Но какой у меня оставался выбор?
Бастиан Моран загадочно улыбнулся. Холод морга пронял и его: холеное бледное лицо сравнялось цветом с воском, в нем не осталось ни кровинки, словно у одного из здешних покойников.
– Разговоры о продаже компромата начались два месяца назад. Согласно пограничным отметкам примерно тогда же вы прибыли в Новый Вавилон.
Мне стало нехорошо. Дьявол! Да я перепугался до полусмерти! Ведь если беседа продолжится в том же духе, очень скоро я окажусь в одной из стенных ниш! Морг – это ведь место для покойников, так?
Голоса в голове сделались невыносимо визгливыми, но я в ответ на завуалированное обвинение лишь улыбнулся и выставил перед собой растопыренную пятерню.
– У меня в руке, – произнес я театральным шепотом и стиснул пальцы, – жизнь многих влиятельных и богатых людей. Стану я вовлекать в это дело посторонних и пытаться перепродать доказательства их вины? Нет, мсье! Не стану. Я пойду прямым путем. Потребую немного, по их меркам, но мне этого хватит до конца дней. Возьму половину, договорюсь о следующей встрече и не приду на нее. Исчезну.
Инспектор кивнул.
– Думаю, так бы вы и поступили, Жан-Пьер. Идея продать компромат могла прийти в голову кому-то куда более осторожному. Возможно, вашей кузине?
– Я бы знал!
– Вы с ней столь близки? – разыграл удивление Бастиан Моран. – Впрочем, даже знай вы об этом, мне бы ничего не сказали, ведь так?
Я лишь пожал плечами. Оспаривать утверждение собеседника было попросту глупо.
– Вот видите! – развел руками сыщик. – Скажу прямо: мне нужны валики. И чем раньше я получу их, тем будет лучше для всех. Когда сильные мира сего теряют терпение, ничем хорошим это обычно не заканчивается. Люди напуганы. Не стоит заставлять их терять голову от страха. Вашей кузине повезло, что она до сих пор жива.
И вновь у меня не возникло никакого желания оспаривать утверждение собеседника. Действительно повезло. Кто бы ни прислал в клуб полицейских, едва ли он приказал оставить Софи в живых после того, как те получат желаемое. Не важно, шла речь о снимках, бумагах изобретателя или валиках с разговорами заговорщиков.
– Как вы намереваетесь поступить с записями, мсье? – спросил я, просто чтобы прощупать почву.
Бастиан Моран подступил вплотную и заглянул в глаза.
– Уверены, что хотите знать?
– Нет, мсье, – пошел я на попятный. – В любом случае у меня их нет, и я не знаю, где бы они могли быть.
Инспектор Моран не стал выражать сомнение в моих словах. Он был выше этого.
– Найдите их! – потребовал полицейский. – Найдите или я буду вынужден умыть руки!
– Сделаю, что могу, – пообещал я. И удивительное дело – пообещал от чистого сердца. Если записи и в самом деле существуют, они опасней нитроглицерина, опасней ошибки в формуле призыва демона. Только коснись их – и окажешься между двух жерновов.
Бастиан Моран внимательно посмотрел на меня и растянул в улыбке посиневшие от холода губы.
– Большего я от вас требовать и не могу, – сказал он, и в воздухе явственно повисло не произнесенное им слово «пока».
Из Ньютон-Маркта меня выпустили через служебный вход. Просто выставили на задворки и захлопнули за спиной дверь. Мэтр Готар давно уехал, и я оказался в каком-то темном переулке без единого сантима в кармане.
Но лучше уж так, чем остаться на полном довольствии в камере.
Я вздохнул и поплелся по узенькой улочке в обход громады полицейской штаб-квартиры. Вскоре послышались хлопки пороховых движков; навстречу проехал один броневик, за ним другой. На меня стражи порядка не обратили ни малейшего внимания, я вышел к главному ходу и с блаженной улыбкой запрокинул голову, подставляя лицо солнцу.
Хорошо! Тепло и над головой небо – чего еще пожелать для полного счастья?
Разве что хотя бы полфранка…
Я с обреченным вздохом посмотрел на палатку с газированной водой, отвернулся и понуро зашагал по Ньютонстраат. В голове с каждым шагом вспыхивала пронзительная боль, безумно ломило виски и за глазами, но на свежем воздухе мигрень понемногу начинала отступать.
Когда по дороге попался поворот на тенистую аллею, я не стал срезать напрямик к площади Ома и отправился дальше по освещенному солнцем тротуару. Хоть немного отогреюсь…
