Я не возражал. По крайней мере, рассовать тринадцать пачек по карманам получилось без всякого труда.
Лодку бросили у дебаркадера, рядом с которым из бетонной трубы в Ярден лился мутный поток сточных вод. Когда мы один за другим выбрались на гранитные ступени, Рамон оттолкнул плоскодонку веслом и зашвырнул его подальше от берега.
– Ну, вот и все… – вздохнул он, поднимая слегка похудевший саквояж. – Разбегаемся!
– Ничего не забыл? – нахмурился я.
– Собираешься искать Берлигера?
– Таков был уговор.
Рамон взвесил в руке набитый деньгами саквояж и требовать тысячу за информацию не стал.
– Доктор Лютер Бартон, Общественная больница округа Кулон, отделение хирургии, – сообщил он, шагнув на следующую ступень.
– Что не так с этим доктором? – придержал я крепыша.
– Он поставлял пациентов профессору Берлигеру и продолжает делать это сейчас, только теперь уже – неофициально. На твоем месте я бы не лез в это дело, от него дурно пахнет.
Рамон Миро поспешил вслед за подручными, а я спустился обратно к воде, опустился на корточки и умылся. Потом с обреченным вздохом выпрямился и задумался, как быть дальше. Документы Рудольфа Дизеля для нас потеряны, барон не станет снимать порчу с Софи. Более того – наверняка постарается учинить очередную гадость, как только поймет, что его план не сработал.
Фон Страге требовалось нейтрализовать. Но не сейчас. Сейчас слово – за доктором Ларсеном.
Я вздохнул и отправился на поиски извозчика.
За время моего отсутствия состояние Софи особых изменений не претерпело. Ей не стало ни хуже ни лучше, но было ясно, что установившееся равновесие долго не продержится. Ближе к закату проклятие неминуемо навалится с новой силой.
– Доктор Ларсен не появлялся? – спросил я Альберта, который безостановочно зевал, но наотрез отказывался хоть немного поспать. Миссис Харди отчаялась убедить его отдохнуть, а лишь приносила новые порции кофе.
Поэт покачал головой, потом оглядел мой перепачканный грязью костюм и нахмурился.
– Что с вами стряслось, Жан-Пьер?
– Небольшая авария, – отмахнулся я.
– Миссис Харди! – позвал тогда Альберт экономку и указал на меня. – Взгляните! Как думаете, с этим можно что-то сделать?
Тетушка покачала головой.
– Только выкинуть на помойку.
Поэт поднялся из кресла и попросил:
– Присмотрите минутку за Софи.
– Конечно-конечно!
– Идем, Жан-Пьер! Ты не можешь ходить в таком виде!
Пока Альберт Брандт рылся в своем гардеробе, я без спроса налил себе полбокала коньяка – шустовского из России, осторожно опустился на лакированный подлокотник кресла у камина и сделал небольшой глоток.
Голова немного кружилась, затылок ломило. Хотелось улечься на ковер, закрыть глаза и на какое-то время выпасть из этого мира, только я такой роскоши позволить себе никак не мог. Сидел, пил коньяк, ждал поэта.
Минут через пять Альберт принес совсем новый костюм, синий, в тонкую жемчужную полоску, и предложил примерить его в гостевой спальне. Я отказываться не стал, поскольку появляться на людях в моем виде и в самом деле не стоило. Извозчику даже пришлось накинуть сверху пару франков, иначе тот наотрез отказывался брать столь подозрительного пассажира. Какой-нибудь излишне рьяный постовой мог и вовсе заподозрить в бродяжничестве.
Брюки подошли идеально, словно их шили на меня, а вот рукава пиджака оказались коротковаты, да и сам он ощутимо жал в плечах. Но тут уж ничего не попишешь, дареному коню в зубы не смотрят.
Я попросил у миссис Харди бумажный пакет и переложил в него пачки банкнот, следом сунул пистолет с глушителем, который не стал возвращать Рамону Миро. Потом отправился проведать Софи, но ее держал за руку сидевший рядом Альберт. Смотрелось это со стороны донельзя трогательно.
Я покачал головой, ушел в холл и уселся там в кресло у камина. Достал блокнот, начал рисовать, только ничего хорошего из этого не вышло. В голове гудело, пальцы дрожали. Ну его к черту!
Я откинулся на мягкую спинку и закрыл глаза. Уже начал проваливаться в сон, когда постучали во входную дверь и на второй этаж поднялся доктор Ларсен. В ответ на мой вопросительный взгляд он невесело покачал головой и прошел в спальню.
