— Я же не специально, просто так получилось. Но как видишь, никакой вред мне причинен не был.
— На этот раз, — прорычал он. — Никакой вред не был причинен тебе на этот раз. Ты что, хочешь попасть в плен к нашим врагам? Они, не колеблясь, используют тебя, поранят.
С каждым словом, гнев все сильнее звучал в его голосе.
— Я была осторожна. Кроме того, я хочу внести свою лепту. Хочу, чтобы вы были в безопасности, и если мне сейчас надо рискнуть, чтобы в будущем так и было, то так я и сделаю.
— Да, но сейчас ты рискуешь нашим ребенком.
Боль униженя отразилась в ее лице.
— Я люблю это дитя и никогда не подвергну его необоснованному риску. Но ведь ты же знаешь, что важен для меня не менее ребенка. Твоя безопасность жизенноважный вопрос. И на случай, если ты забыл, мы связанны. Ты умрешь, умру и я.
Он содрогнулся при упоминании.
— Вообще-то, я замаскировалась перед тем, как вышла, но на самом деле я не заметила никого, кто бы походил на Ловцов. Тату на запястьях не попадались в поле моего зрения. И если тебе от этого станет легче, услышанный разговор относится к совсем недавнему времени. Всего несколько часов.
Мэддокс спрятал лицо в ее волосах.
— Я не могу потерять тебя. Я умру самой болезнненой из всех смертей, которые мне приходилось ипытывать ранее.
— И я не могу тебя потерять. Потому-то я и делаю это.
— Расскажи, что ты слышала, — приказал Сабин, а затем добавил. — Пожалуйста, — когда Мэддокс зарычал на него.
Горячность, ох, горячность.
Сабин не был от природы склонен к вежливости, и ему не мешало бы над этим потрудиться.
Ее пальцы обвились вокруг запястий Мэддокса, держась за него так, словно он был бесценным сокровищем.
— Ты прав, — сказала она Сабину. — Там действительно были Ловцы. Они ищут вас. Или скорее, они искали вас.
Она и об этом слашала?
Он постарался не улыбнуться самодовольно в сторону Мэддокса, но не смог.
«Видишь», — мысленно передал он. — «С ними что-то надо делать. Война наш единственный путь».
«Ты был не прав», — добавил демон Сомнений.
Сабин знал, что слова проникали в Мэддоксов мозг.
«Ты всегда ошибаешься»
— Сабин, — гаркнул Мэддокс.
— Прости, — демон не мог ничего с собой поделать, а Сабин не всегда мог воспрепятствовать тому, что он посылает другим сомнения. Демон использовал любую подвернувшуюся возможность.
«Каждый чертов раз. Вот почему я не могу быть с женщиной»
— Я смогла различить примерно двенадцать различных голосов. Они собираются в Буде, — сказала Эшлин, — потому что только что узнали, где находится второй артефакт. Они намерены завладеть им.
Глава 19
Даника и Рейес наконец-то добрались до крепости, оставив сумерки за стенами крепости. Покинув клуб, они не целовались и даже не прикасались друг к другу. И не разговаривали. Рейес не был уверен благословение это или же проклятье. О чем она думала?
Безмолвие по-прежнему окутывало их, даже когда они вошли в спальню.
Не поворачиваясь к Данике спиной, он закрыл и запер двери. Она не смотрела на него. Он прислонился к двери, прохлада дерева проникала сквозь его разорванную рубашку. К счастью демон Боли отступил на задворки его разума, временно насытившись схваткой с Ловцами, и не предъявлял требований.
Даника стояла перед кроватью, всматриваясь на черные простыни.
С дрожью? В предвкушении?
Рейес надеялся на последнее. Ловцы так сильно поранили его, что ему наверняка понадобились бы швы. Однако он решил не прибегать к медицине. Боль была сильна, пульсировала сквозь все клетки его тела, заставляя сотрясаться от приятных ощущений. Он наконец-то мог быть со своей женщиной, и ей не придется ранить его.
Он будет нежен с нею, не будет переживать о том, что навредит ей.
— Нервничаешь? — поинтересовался он.
Прошла минута, прежде чем она ответила.
— Нет.
Лгунья.
Он не усмехнулся, хотя уголки его губ приподнялись.
— Может, поговорим сначала?
Предложить отсрочку стоило ему больших усилий. Он жаждал ее в своей постели, обнаженную и распростертую под ним.
— Нет. Никакой болтовни.
Он нахмурился, сведя брови на переносице. Она говорила так… решительно.
Почему ей не хочется разговаривать с ним?
Какая разница?! Ты тоже не хочешь с ней говорить.
Девушка медленно обернулась, наконец-то взглянув ему в лицо. Как обычно вид ее ангельского личика лишил его дыхания. Такое средоточие красоты. Дар для нее, возможно, но определенно его проклятие.
Он не мог оторвать взора.
С радостью умер бы на месте, если бы ее образ стал последней почестью для его глаз.
Ее щечки пылали, глаза ярко блестели — изумруды в обрамлении черных ресниц. Грудь неистово вздымалась, все быстрее и быстрее, словно она не могла справиться с дыханием.
— Будем заниматься любовью молча? — спросил он у нее.
Его руки жаждали притронуться к ней. Гладить ее груди, сжимать маленькие твердые соски. Рот наполнился слюной, желая вкусить ее.
Он укусит ее на этот раз. Он…
«Нет. Будь нежен», — напомнил сам себе мужчина.
Ее глаза широко распахнулись.
— Мы не будем заниматься любовью.
— Тогда, что же мы будем делать? — уточнил он, складывая руки на груди.
— У нас будет секс, — девушка вздернула подбородок и поставила ноги на ширину плеч — истинный воин, рвущийся в битву. — И да, молчание … подойдет.
И снова его бровь изумленно изогнулась.
— Почему?
— Я хочу твое тело, а не историю твоей жизни, — только и сказала она.
Про себя же договорила: «но после я хочу позабыть о тебе, как о мече, который висел над Дамоклом, и был готов пасть в любую минуту и разрубить бедолагу на части»
Он помрачнел. Однажды она сказала, что ничего не знает о нем; хотела узнать больше. Что изменилось?
Может быть, это маневр, чтобы вовлечь его в разговор о его друзьях?
Нет.
Нет, он так не думал.
Склонив голову на бок, он внимательно присмотрелся к ней.
Она сжала челюсть, приподняла плечи. Румянец покидал ее щеки.
Даника взялась за край своей футболки трясущимися руками и начала поднимать ее, открывая дюйм за дюймом молочно-белой кожу. У нее был плоский животик, изящный пупок, созданный для его языка.
Через миг он оказался пред нею, накрыв ее руки своими и остановив их. Ткань футболки прикрыла ее лицо, защищая девушку от его жадного взгляда. Она задохнулась, когда его живот соприкоснулся с ее.
— Ты не хочешь испытывать ко мне желание, — выдохнул он ей на ухо. Ткань не дала его дыханию ласкать ее, но она все равно задрожала. — Думаю, ты хочешь держать меня на расстоянии.
— Разве ты можешь меня в этом обвинять? — спросила она. — Дай мне раздеться.
— Нет, не мне тебя винить.
Он сдернул футболку до конца и отбросил в сторону.
Масса ее сотканных из солнечного света волос упала на плечи, обрамляя лицо. На ней был черный кружевной бюстгальтер — один из тех, что он купил для нее — и грудь ее слегка выглядывала из него. Он сглотнул, гадая одеты ли на ней подходящие трусики.
Глядя ему в глаза, она сжала край его разорванной рубашки и потянула вверх. Он поднял руки. В конечном итоге ей пришлось встать на цыпочки, а ему
