– Вернулись. И девочка моя сразу повеселела, на поправку пошла.
– А вы?
– А я? – Аким Петрович посмотрел на него пустым, совершенно ничего не выражающим взглядом. – Татьяна, Евдокии нашей мать, мне тогда помогла. Считай, переселились они с Евдокией на остров. Евдокия с Сонечкой были ровесницами, дружили. А Татьяна женщина была умная и добрая, доверял я ей, как самому себе, и в один особо темный час подумал, зачем же Сонечке чужие люди, когда Татьяна ее любит, как родную, и, случись со мной что, никогда не бросит. Денег бы им хватило, я об этом позаботился.
Аким Петрович рассказывал о делах давно минувших так, словно и не прошло с тех пор больше сорока лет. Было очевидно, что свою прежнюю жизнь он помнит в малейших подробностях, даже то, что хотел бы забыть.
– Я напился, выпил столько, что лыка не вязал, и пошел на Змеиную Голову.
Федор и без объяснений понял, что Змеиной Головой старик называет тот самый треугольный валун, что нависал над самой водой.
– В бездну шагнул сразу, без колебаний. Испугался, что, если дам себе время, передумаю. Вот только браслет снять забыл. – Он задрал рукав рубахи, почти с ненавистью посмотрел на браслет. – А может, даже если бы и снял, не получил бы милости. Помечены мы с тобой, Федор, этим серебром. Да и серебро ли это?..
– Вы не утонули. – Федор вспомнил, как Аким Петрович когда-то говорил, что озеро его теперь не примет. Очевидно же, что не приняло.
– Утонул. Камнем ушел на дно. Вот только не этого мира, а Нижнего. Думал, его там увижу, а увидел Аннушку свою. – На глазах хозяина выступили слезы, а взгляд смягчился. – Какое это было счастье, Федя! Оно же все там настоящее, в Нижнем мире. И Аннушка моя настоящая, как живая. Нет, живая, только какой-то иной, нам неведомой жизнью. Я хотел остаться, умолял, но она не позволила. Зачем, говорит, ты, Акимушка, нашу дочку сиротой оставил? Как же так можно? А сама меня по щеке гладит так ласково. Нельзя, говорит, тебе здесь надолго оставаться, плохо это для живых. Уходи. А я не могу! Как же мне уйти, когда вот она – моя Анна!
– Она бы не позволила вам надолго остаться. Айви мне тоже не позволила.
– Она и не позволила, прогнала. Но обещала иногда приходить во снах. А ты ведь знаешь, какие это сны. Знаешь, что они реальнее яви.
– И она приходит?
– Иногда. – Аким Петрович улыбнулся. – Не так часто, как мне бы хотелось. Каждый такой сон для меня настоящий подарок. Только одно это меня держит на острове – возможность видеться с женой. И еще обещание.
– Какое обещание?
– Она меня ждет. Когда придет мой час, мы уйдем с ней вместе, – сказал Аким Петрович и одним махом допил свой уже давно остывший чай. – Проснулся я утром на берегу, – продолжил он, вглядываясь в серую мглу за окном. – Выбросило меня озеро, не приняло. И тебя не примет, если удумаешь что дурное, если сам решишь умереть. Имей в виду. Вот теперь я тебе все рассказал, ничего не утаил.
– Про марийца расскажите, – попросил Федор. – Про отца Айви.
– А что про него рассказывать? На острове он оставался, пока Соня не умерла, только ее одну он любил. А как умерла, так сразу и ушел. Что смотришь? Знакомая история получается?
– Знакомая.
– Вот поэтому я его и не держал, потому что сам в его шкуре побывал и знал, что он чувствует. А Айви, сам видишь, мне не в тягость, а в радость.
– В городе говорят о небывалой удаче ее отца.
– Правду говорят. Или ты о том, что Соня моя ему помогала?
– И про это тоже.
– Нет, – Аким Петрович покачал головой. – Соне в Нижний мир ходу не было. Не мог он с ней разговаривать, а потому не знала она про золотые жилы ничего. Это и в самом деле только везение, Федя. И Демид Злотников этим везением воспользовался, задурил парню голову старательской романтикой. – Он устало потер глаза, и Федор запоздало подумал, что этой ночью Аким Петрович, скорее всего, даже не прилег. – Демид ему вместо брата был, и за смерть его он жестоко отомстил.
– Я так и подумал.
– И золото злотниковское он себе забрал. – Старик словно бы и не слышал слов Федора. – Не все, сколько унести смог. Часть мне принес, расплатился за заботу о дочери, но большую часть клада спрятал.
– Я знаю, – сказал Федор, глядя старику прямо в глаза.
– И знаешь где? – Аким Петрович едва заметно улыбнулся.
– Знаю. – Он кивнул.
– Вот и хорошо. Может, когда-нибудь и пригодится знание-то. Ты только помалкивай, не рассказывай никому. Да ты парень сметливый, не мне тебя учить.
