– Я-то понимаю, а ты точно не принимал участия в строительстве маяков?
– Только этого.
– Все это, – Виктор постучал пальцем по листу бумаги, – очень толково и давно уже придумано. Откуда тебе знать технические подробности?
– Технических подробностей я и не знаю, ты здесь как раз для этого. Но я могу сконструировать поворотный механизм.
– Но я по-прежнему думаю, что светооптический аппарат Френеля был бы эффективнее и надежнее.
– Нет. – Игнат покачал головой. – Нужен именно такой. – Он показал на рисунок. – И еще, зеркала я сделаю сам, из своего собственного материала.
– Я не понимаю.
– Виктор, я тебе жизнь спас, – сказал он веско. – Я не прошу тебя делать ничего крамольного, но осветитель на этом маяке должен быть зеркальный.
– Хорошо. – Он сложил листок, сунул в карман куртки. – Я думаю, нет смысла спрашивать, для чего тебе это надо?
– Нет.
– Это как-то связано с тем, что творится на острове?
– Напрямую.
– И это может помочь?
– Может. – Вот только ответил Игнат не сразу, а после заминки, и отвернулся, чтобы Виктор не видел выражения его лица. Или чтобы не задавал лишних вопросов?
– Хорошо, мне понадобятся еще материалы, оборудование. Придется покупать.
– Покупай.
– Только, боюсь, до зимы мы не успеем, а зимой смонтировать все будет затруднительно.
– Злотников появится в городе только весной. Так что время еще есть.
– И что же я буду делать все это время?
– Поможешь тут, на острове. Работы хватит всем, особенно сейчас, когда мы потеряли строителя. Я тебя, Виктор, только об одном прошу. Вижу, кровь у тебя горячая и честь для тебя не пустое слово, обходи Сиротку стороной, не лезь на рожон.
– Почему?
– Потому что для Сиротки люди – это пыль на его сапогах. Ты тоже пыль, только чуть более ценная. Станешь у него на пути, он тебя убьет.
– Пусть только попробует. – Стало обидно, что Игнат считает, что он не может за себя постоять.
– Он непременно попробует, и чтобы этого не случилось, мне придется его убить. А я дал слово, что не сделаю этого. Сиротка – не мой кровный враг.
– А чей?
– Это не моя тайна. – Игнат пожал плечами. – Просто не лезь на рожон, и все будет хорошо.
Вот только не было в его голосе оптимизма, совсем не было.
Зима нагрянула внезапно, пришла вслед за первым снегом, замела, завьюжила. Таких яростных метелей и сильных снегопадов не помнили даже старожилы. Из леса пришли голодные волки, заходили в город, прорывались во дворы, душили скотину. Появились и человеческие жертвы. Теперь по улицам города, а уж тем более за его пределами люди ходили с большой опаской, детей не выпускали за ворота, мужчины вооружались. Все чаще звучали разговоры про необходимость волчьей охоты. Но дальше разговоров дело не заходило. Потому что, даже если бы нашлись смельчаки, готовые сунуться в лес, метель бы их все равно остановила. Виктор окончательно перебрался жить к Евдокии и Августу. Евдокия настояла.
– Куда тебе по такой погоде мотаться? Пока от усадьбы до острова доберешься, околеешь. И волки, Витя, волки! Да и мне спокойнее, когда вы все рядом. – Когда она говорила про всех, бросила многозначительный взгляд на Игната.
– Никитичну одну оставлять не хочу, – заметил он. – Она тоже волков боится. Да и помощь по хозяйству ей сейчас очень нужна. Это у тебя, тетушка, вон сколько помощников: и мастер Берг, и Виктор.
Виктор хотел спросить, почему он называет Евдокию тетушкой, ведь родства между ними не было, но не стал, решил, что это не его дело.
– Я лучше буду к вам в гости захаживать вечерами.
– Не надо вечерами! – всполошилась Евдокия. – Дома сиди.
– Не бойтесь, тетушка, волк волку глотку не перегрызет. – Игнат усмехнулся. – Я сумею с ними договориться.
– А ну как не сумеешь?
– А если не сумею, так у меня ружье есть и нож.
– Бестолочь, – вздохнула Евдокия и тут же добавила: – И к озеру по ночам не ходи. Не надо, Игнат.
– Надо. Только впустую все. Не вижу ее. Никто не видит.
– Так, может, это хорошо? – робко спросил Август. – Может, она ушла?
